Читать «Иго любви» онлайн - страница 360

Мгновение испуга и, закатив глаза, она упала на ковер.

У Веры все было наготове — примочка, вата, бинты…

Прежде чем перепуганные барон и Лизавета поняли, в чем дело, она уже забинтовала ручки ребенка.

— Как же это ты не доглядела? Где ты была? — накинулся барон на жену.

— Теперь можешь спокойно отдыхать. Больше к огню Соня не полезет.

Лысина барона побагровела. Он развел руками и ушел в кабинет. А Вера улыбалась.

Урок оказался действенным. Маленькие ручки зажили через десять дней, и Соня опять могла ползать. Но теперь она только боязливо косилась на огонь, грозила ему пальчиком и, с отвращением морща носик-пуговку, выразительно шептала: «б-бя!..» Она даже не просила дать ей попробовать зажженную свечу.

— По Спенсеру воспитание, — расхохотался Лучинин, когда Вера рассказала ему про этот случай.

— А муж меня чуть не за чудовище теперь считает.

— Вот вам наша прынцесса когда сказалась! — торжественно изрекла Пелагея, выслушав рассказ Лизаветы.

— Что ж?.. Умно, — возразила Надежда Васильевна. — Молодец Вера! У меня духа не хватило бы на это…

— Чуть не сожгла дочку…

— Врешь, глупая!.. Соня могла десять раз сгореть, отлучись Вера хоть на минуту. Теперь-то и нечего бояться…

— А шлепает-то как девчонку! Ужасти!.. Вы, небось, свою пальцем не тронули ни ввек?

— Нашла с кем сравнить! Разве мою Верочку можно было наказывать, когда она не только слов, взгляда слушалась?

— Как ученая собачонка, стало быть?

— А ведь Соня — это зелье растет… на редкость озорница! И в кого это она только уродилась такая? — умиленно вздохнула бабушка. Ей и эта черта нравилась в внучке.

Надежда Васильевна опять воскресла душой, опять помолодела снова. Период угнетения у Хлудова миновал. Он был весел, — слишком, непривычно, неестественно весел, — но она не понимала и радовалась. Он был влюблен и требователен теперь, и она не решалась отказывать ему в ласках, потому что отказ ее вызывал у него вспышки гнева или отчаяния. Весь вообще он как-то неуловимо и странно изменился. Отношения к жене, к Вере, к людям — все было другое. Какая-то необычная жажда жизни и движения охватила его. При этом обычная молчаливость и деликатность сменились какой-то напряженной нервностью и даже резкостью.

Рязанцев стал у них в доме своим человеком. Он играл в шахматы с Хлудовым, посещал карточные вечера. Его угрюмый взор следил незаметно за больным.

Веру как-то раз поразило выражение глаз Рязанцева. Она подошла к нему и сказала тихонько:

— Как изменился Владимир Петрович! Он совсем поправился… Вчера он мне сказал: «Ах, Вера!.. Я так счастлив!..» И какое у него было лицо!

— Не слишком ли он счастлив? — мрачно заметил Рязанцев. — Вот что, Вера Александровна, я вам скажу… Месяца через три-четыре, а может, и позже, он опять замолчит, начнет плакать и мучиться чем-то нам, здоровым людям, непонятным… Так будет чередоваться до конца… Поняли?.. Если меня здесь почему-либо не будет, не бросайте вашу мать в ее горе!

Глаза Веры широко раскрылись. Голос Рязанцева дрогнул и выдал его.

Но в это мгновение Вера не могла остановиться на этой новой мысли. Была другая, наполнившая ее ужасом.