Читать «Иго любви» онлайн - страница 328

«Сябинька, милая… Точно понимает, что я прячусь…»

Денщик, находя, что это не его дело убирать за бабой, посвистывая, вышел на кухню.

В то же мгновение барон, крадучись, вышел из спальни. Одним глазом Вера увидала его, приподняв край салопа… И впечатление чего-то жалкого и бесконечно смешного от этой высокой фигуры в распахнувшемся халате, в короткой рубашке, с голыми волосатыми ногами, боязливо кравшейся через комнату, никогда уже не изгладилось из памяти молодой женщины. Последние иллюзии исчезли.

Не успела за ним закрыться дверь, как Вера выскользнула из-под салопа и очутилась в спальне. О, ужас! Ни замка, ни задвижки не было у двери.

Она спряталась под одеяло, вся дрожа. Вдруг ей вспомнилась жалкая, высокая фигура с бельем под мышкой. Она расхохоталась… Смех был злой, беспощадный, каким смеется только юность, не прощающая ничего.

Если б барон, для которого истинная натура его жены всегда оставалась загадкой, если б в то памятное первое утро их брачной жизни он сумел понять выражение, притаившееся в смеющихся глазах Веры, самонадеянность, присущая всякому мужчине в сношениях с невинной девушкой, покинула бы его. Не подозревая, что Вера принадлежит к типу редких женщин, все в жизни оценивающих с эстетической точки зрения, способных скорее мириться с красивым пороком, чем с смешной добродетелью, барон с чувством собственного превосходства спокойно поджидал к кипящему самовару свою молоденькую жену. Посвистывая, ходил он вокруг стола в своем нарядном халате. Пощелкал пальцем по серебряному самовару, взвесил на руке и мысленно оценил серебро сухарницы, сливочника, сахарницы, чайника. Он по натуре был бессребреником и не интересовался приданым своей Верочки, но щедрость Надежды Васильевны растрогала его. В нем сильно говорили инстинкты семьянина и хозяина. Приятно было зажить своим домом, иметь семью, обстановку.

Вера вошла незаметно, когда муж ее кормил пуделя сахаром и, дрессировал его. Умный пес обнюхал Веру и дружелюбно замахал хвостом.

На ней был утренний капот из белого батиста, весь вышитый гладью, весь в кружевах, а на голове наколка из палевых лент и валансьена.

В это утро Вера сидела за туалетом дольше обыкновенного, устраивая прическу. Аннушки не было рядом, а Лизавета еще не научилась причесывать свою барыню. Вера надела наколку, о которой так долго мечтала, и опять вполне ясно поняла и то, что она поразительно красива, и то, что ее общественное положение изменилось бесповоротно.

— Ну, как спала, деточка?

Вера опустила ресницы. Она хотела было сделать мужу реверанс, как это делала невестой, но он предупредил ее, взяв в свои руки ее маленькое лицо. Он поцеловал ее в губы. От него пахло табаком и фиксатуаром. Хотелось поморщиться, но она не посмела.

За чаем они молчали. Говорить, вообще, было не о чем. Барон умилялся над пуделем, который должен был показать Вере все фокусы. Заложив назад кудрявые уши, он бегал по комнате с туфлей барона в зубах и упорно не хотел расстаться с «поноской».