Читать «Иго любви» онлайн - страница 122

Роковая, ужасная для любителей театра весть долетела к нам из Москвы: говорят, будто наша очаровательная, милая, умная, заслуженная артистка Н. В. Репина оставляет театр… Мы страшимся этой роковой веста. Не хотим ей верить…

И много еще писали обо мне тогда прекрасных, золотых слов. Я незаменима, я незабвенна, я лучшее украшение сцены и т. д. Словом, все, что в свое время могло меня радовать, а теперь только растравляло мою рану… Один Белинский всегда и неизменно отзывался обо мне хорошо… А остальные… Сколько игл всадили они мне в сердце! Эти поклонники Орловой… Эти друзья Шаховского… Теперь все объединились, чтобы петь мне гимны. Но разве мертвому дороги цветы, которые возлагают на его могилу? У нас умеют любить только мертвых.

Вот и сейчас даже, через два года после ухода моего, Беклемишев пишет из Харькова в Репертуаре о прекрасной игре какой-то Млотковской в Офелии:

Эта естественность, а главное — благородство ее игры живо напоминает незабвенную Н. В. Репину, эту жемчужину московской сцены, которую, к несчастью, она так рано покинула. Пройдет много и много лет, — другой Репиной не будет…

Сердце дрогнуло, когда я прочла эти строки… Но я не жалею, что ушла со сцены, не пережив своей славы. Жалею только, что ты не захотела заменить меня!

Вспоминаешь ли ты иногда наш разговор перед твоим отъездом в Харьков? Как я просила тебя тогда подождать, хлопотать о дебюте здесь, на московской сцене! Ты твердила: «У меня семья на руках. Я не могу ждать. Мне надо зарабатывать…» Или ты не верила, что я уйду?.. Знаешь ли, когда впервые мне пришла эта мысль? В тот вечер, когда я играла Луизу, а ты с твоим удивительным лицом, в черной косыночке, с шалью на плечах, стояла за кулисами простой костюмершей… Не кажется ли тебе сейчас, что с тех пор прошло не шесть лет, а целый век? Я уже в отставке, а ты — знаменитость. Вот когда, моя милая Надя, я впервые почувствовала глубокую усталость… Такое отвращение ко всем окружающим почувствовала, такое недоверие даже к друзьям, такое одиночество… И вдруг я вижу твои глаза, которые не умеют лгать. Слышу слова Садовникова, что ты меня обожаешь… Взглянула на тебя и поверила в тебя сразу. И как мне стало легко на душе!.. Ах, никогда мы не бываем такими несчастными и одинокими, как на вершине нашей славы! Слушаем привычные похвалы, а ухо болезненно ловит грубую лесть, пошлый расчет или низкое коварство… Я тебя полюбила с первой минуты. Что до того, что я была знаменитостью, а ты простой швеей? Я чувствовала в тебе младшую сестру и дала себе слово вывести тебя на дорогу.

И вот ты у цели. Я горжусь тобой, моя милая. Я слежу за твоими успехами. Помню статью Муратова о твоих дебютах. Я плакала от радости, читая их… Ты не знаешь, может быть, что в Пантеоне напечатано о тебе, о твоем муже, о твоей антрепризе?! Статья из Одесского Вестника… Прочти непременно!.. Я сказала нынче мужу: «Вот ты не верил мне… Как и другие, твердил, что я увлекаюсь… Зачем упустили этот клад?..» Действительно, кто у нас сейчас есть?.. Прасковья Орлова… И в Петербурге не лучше. Самойлова 1-я вышла замуж, Варя Асенкова умерла. Сгорела, как свеча на ветру… Еще бы!.. По пяти ролей в вечер играла. До трехсот ролей в год… Весь репертуар на себе несла… Каких тут сил хватит? Доигралась до чахотки и могилы… А на смену кто?.. Самойлова 2-я?.. Талантлива. Что говорить!.. Но ведь для сильной драмы все-таки никого нет… И вот, вообрази, Надя!.. Наша Новицкая, Марья Дмитриевна, вдова Дюра, — помнишь, та, что прославилась в балете ролью Фенеллы и пенсию выслужила? Так вот она теперь на Александринку поступила вновь на трагическое амплуа Семеновой и Каратыгиной… Вот что значит на безлюдье и Фома дворянин… Но какова натура в этой женщине! Потеряла мужа, утратила молодость. И опять начинает жить сначала… Хвала ей!