Читать «Ямщина» онлайн - страница 96
Михаил Николаевич Щукин
– Уби-и-ил! Насмерть запорол! Уби-и-ил!
Летит, как дурная, земли под собой не видит, того и гляди стопчет. Устинья Климовна бадожок выставила, дорогу Марфе заграждая, крикнула:
– Стой, девка, стой!
Марфа, словно на заплот налетела, встала, повернула к Устинье Климовне потное широкое лицо и осеклась. Разинула рот и закрыть забыла.
– Како тако смертоубийство? Скажи толково!
Марфа сглотнула слюну, придвинулась к самому уху Устиньи Климовны и зашептала:
– Наталью Дурыгину бичом Иван порет. Вчера тихо было, весь вечер ждала – тихо, а седни она, матушка ты моя, заревела…
– Дак шибко порет-то?
– Ой, шибко! Заглянула в окошко – она, матушка ты моя, в кровище вся захлебыватся…
– Как подолом вертеть – не захлебывалась… – Устинья Климовна поджала губы, подумала. – Ты вот что, девка, не базлай на всю деревню, а потихоньку беги к Тюрину, пусть мужиков возьмет да посмотрят сходят. Как бы он ее и впрямь не ухайдакал.
Марфа послушно кивнула и побежала дальше по улице, загребая пыль. Но теперь уже молча. Устинья Климовна поглядела ей вслед, перекрестилась и вернулась к себе в ограду, негромко приговаривая: «Ой, беда, ой, беда…»
А беда была такая… Ивана Дурыгина забрили в солдаты уже женатого, они к тому времени с Натальей и парнишку смастерили. На проводинах, как водится, рекрут подпил винца и прилюдно наказывал жене:
– Наталья! Ты без меня не вертись, как блядь на базаре! А стой скромно, как девица на выданье.
– Буду, Ванечка, стоять, как ты велел, и не пошевелюсь ни капельки. – Обещала Наталья, заливаясь слезами в три ручья и целуя мужа в плечо – она Ивану как раз по плечо была.
Не шевелилась Наталья, соблюдая обещание, года два, а потом бабу как изурочили: открыла ворота нарастапашку – заходи, кому глянется!
И пошло-поехало! Так расшевелилась, что ко времени возвращения Ивана со службы у нее не один парнишка был, а целых четыре. И все разной масти: один рыженький, другой белобрысый, а те и вовсе чернявенькие.
Иван из Шадры вчера под вечер приехал. Наталья выводок свой на крыльце выстроила, бухнулась на колени посреди ограды, заголосила:
– Ванечка родименький! Виновата я перед тобой, ой, какая виноватая! Чего хочешь делай, хоть убей, только деток не трогай! Они невинные!
Иван оглядел жену, которая у него в ногах валялась, оглядел ребятишек, которые смирно на крыльце стояли, – все хорошенькие, ладные, обихоженные, потому как Наталья про них никогда не забывала, – оглядел служивый все свое семейство, так сильно без него увеличившееся, пожевал сивый ус и хохотнул:
– От большо-о-й работы, однако, добры люди меня избавили. – Еще раз хохотнул и прикрикнул: – Вставай, ступай в дом. Некого людей смешить, набегут сейчас, глазеть будут. Вставай, кому сказано!
Вошли все в дом и в доме, как умерли, – ни стуку, ни грюку. Любопытным бабам одно расстройство, ведь так узнать хочется – чего там у Дурыгиных творится?
