Читать «Приметы и религия в жизни А. С. Пушкина» онлайн - страница 63

Император был настроен доброжелательно. Он с нескрываемым любопытством рассматривал Пушкина. У него был большой опыт общения с умными и порядочными людьми и он знал, как надо себя вести, чтобы им понравиться. А на Пушкина он непременно хотел произвести хорошее впечатление. Именно теперь ему надо было сделать первого поэта России своим единомышленником. Они начали говорить и, увлекшись беседой, провели в царских покоях гораздо больше времени, чем предполагал Николай. Император рассказал о своих планах преобразования России, а в заключение разрешил Пушкину жить, где вздумается и объявил полное прощение. За закрытыми дверями, без свидетелей царь мог позволить себе откровенность с поэтом, но когда он вышел к своим подчиненным, то вновь стал главой государства – роль, которую принял на себя вместе с короной.

Николай I

– Вот вам новый Пушкин, – сказал Николай I приближённым. Александр Сергеевич как на крыльях полетел к выходу. Ему не терпелось поделиться своей радостью с друзьями. Душа его пела и он с трудом сдерживался, чтобы не перепрыгивать через несколько ступенек. Вдруг он увидел аккуратно сложенный листок, который показался ему знакомым. Он нагнулся, поднял его и обомлел: это было крамольное стихотворение. Поэт быстро сунул его в карман, а потом, уже в спокойной обстановке, переделал последнюю строфу:

Восстань, пророк, и виждь и внемли,

Исполнись волею моей,

И обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Как и предсказывала гадалка, вторая ссылка поэта окончилась. Он оказался на свободе. А ведь всё могло сложиться и по-другому. Если бы, несмотря на предостережения Судьбы, он всё-таки поехал в Петербург, то остановился бы у Рылеева и попал бы как раз на знаменитое заседание бунтовщиков, а на следующий день вышел бы с ними на Сенатскую площадь.

Приметы, приметы, приметы… Он-то, конечно, в них старался не верить, но вот его любимая героиня – совсем другое дело.

Татьяна верила преданьям

Простонародной старины,

И снам, и карточным гаданьям,

И предсказаниям луны.

Её тревожили приметы,

Таинственно ей все предметы

Провозглашали что-нибудь,

Предчувствия теснили грудь.

Жеманный кот, на печке сидя,

Мурлыча, лапкой рыльце мыл;

То несомненный знак ей был,

Что едут гости. Вдруг увидя

Младой двурогий лик луны

На небе с левой стороны,

Она дрожала и бледнела.

Когда ж падучая звезда

По небу темному летела

И рассыпалася, – тогда

В смятенье Таня торопилась,

Пока звезда еще катилась

Желанье сердца ей шепнуть.

Когда случалось где-нибудь

Ей встретить чёрного монаха

Иль быстрый заяц меж полей

Перебегал дорогу ей,

Не зная, что начать со страха,