Читать «Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования» онлайн
Филип Шенон
Филип Шенон
Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования
Убийство Джона Фитцджеральда Кеннеди 22 ноября 1963 года было актом жестокости и насилия, направленным против человека, семьи, народа и всего человечества
Заключительный отчет Президентской комиссии по расследованию убийства президента Джона Кеннеди
24 сентября 1964 года
Вопрос: Он рассказывал что-нибудь о своей поездке в Мехико?
Марина Освальд: Сказал, что побывал в двух посольствах, но ничего не добился, потому что там одни бюрокарты.
Вопрос: Вы спрашивали его, что он делал в оставшееся время?
Миссис Освальд: Он, кажется, говорил, что сходил на бой быков и почти все время проводил в музеях, и еще осматривал достопримечательности.
Вопрос: Он рассказывал о ком-нибудь, с кем там встречался?
Миссис Освальд: Нет. Сказал, мексиканки ему не нравятся.
Показания Марины Освальд, данные президентской комиссии
3 февраля 1964 года
Пролог
Никто не знает, в какой момент Чарльз Уильям Томас задумал самоубийство. Кто может судить о таких вещах? Годы спустя следователи из комиссии Конгресса смогли высказать лишь обоснованную догадку, почему Томас, бывший дипломат, большую часть карьеры отслуживший в посольствах Африки и Латинской Америки, решил покончить с собой. В понедельник, 12 апреля 1971 года, около четырех часов дня, он приставил к голове пистолет1. Томас находился на втором этаже дома, который его семья арендовала в Вашингтоне, поблизости от реки Потомак. Супруга, остававшаяся внизу, сперва решила, что взорвался бойлер.
Двумя годами ранее, летом 1969 года, у Томаса появилась причина для отчаяния: ему исполнилось 47 лет, на руках жена и две дочери, а карьере в Госдепартаменте пришел конец. Это было уже очевидно, хотя Томас так и не понял, почему его гонят с любимой работы, которую, как ему казалось – да нет, он точно знал, – он делал хорошо. В Госдепартаменте издавна действовал тот же принцип, что и в армии – «либо вверх, либо вон». Если не получишь вовремя следующий чин, карьера оборвется, и поскольку Томаса не отправили дипломатом более высокого ранга в очередное посольство и не усадили в начальственный кабинет в Вашингтоне, он был «отчислен»2, как на оруэлловский лад говорили в Госдепартаменте о намеченных к увольнению. Восемнадцать счастливых, полных работы лет – жизнь в разных уголках земли на службе родины, – а теперь он больше не нужен.
Сначала, по словам жены Томаса Синтии, он думал, что это какая-то ошибка3. Послужной список у него был на зависть, в отчете после очередной проверки его назвали «одним из наиболее ценных служащих» Госдепартамента, «давно заслужившим» повышение. Но теперь, когда его формально «отчислили», не так-то просто было добиться отмены приговора, а Томасу, человеку самолюбивому, еще и нестерпима была сама роль просителя. Он начал помаленьку собирать свои вещи, чтобы освободить кабинет, и прикидывал, где в его возрасте возможно найти работу.
