Читать «Пиф-паф» онлайн - страница 20

В Третьяковской галерее, ныне-то бесценное национальное достояние и творение гения (а еще по неостывшим оценкам соцреалистов — мерзость и живописное паскудство) сберегается картина Марка Шагала "Над городом". В многофигурной этой композиции один персонаж какает под забором, а два других парят над захолустным еврейским местечком.

К сожалению, в финале попойки у меня не укакался ни старшина Марухно, ни прочие. Но они летали, они парили над неубранной столешницей! То в одну сторону — старшие сержанты Гудзь и Шепенок, то навстречу им — сержант Тебелев и старшина Марухно.

На свете существует пять рас: белые черные, краснокожие и голубые (копты египетские). Сержантский состав советской армии — тоже были ребята не промах. Так что недели две я ходил образчиком шестой расы — лиловых. Но, поскольку вступал я в схватку за достоинство и правое дело — недомогаться мне стало сутки на третьи. Как в войну после боя с "пантерами" становилось больно лишь с наступившей тишиной наводчику тявкалки-сорокапятки, который — мац, мац! — обнаруживал, что кусок его брюшины уже полчаса висит в полутора метрах сзади на кусте орешника. Или как командиру торпедного катера Джону Фицджеральду Кеннеди, впоследствии президенту, который, после неравного боя с камикадзе, протяженнее суток, без спасжилета, на кокосовом ореха и с разбитым позвоночником удерживался на волнах океана — и больно ему стало на всю жизнь только после извлечения на борт эскадренного миноносца.

Ныне восплакивают руководительницы "Комитета солдатских матерей" о том, что возросло достоинство в призывниках, особенно верующих и воцерковленных, возросла непереносимость к унижениям, ограблениям со стороны офицеров и "дедов". От этого мальчики дезертируют, вешаются и стреляются на постах в карауле. И ни единого нету мальчика, который, чем вешаться ему самому, взял автомат и раскассировал в пух и прах обидчиков, благо в стране отменена смертная казнь, заменена на пожизненку.

В романе "Асан" есть такой мальчик, слезливый дубарь, полудурок и доходяга Алик. Удивительно, что знаток "правды войны" Маканин не придал Алику черты карающей десницы Божией. Потому как, едва взвидит Алик прогнившего российского офицера, получающего из рук "чича" пачку денег — палец доходяги непроизвольно ложится на спусковой крючок и он — пиф-паф! — истребляет ущербного офицера и взяткодателя "чича". Но не осмысленно, чтобы защитить свое достоинство и осветлить страну, а в некоей чумовой прострации совершает очистительную акцию Алик. НЕЧТО накатывает на него, и сперва оранжевый диск возникает перед глазами доходяги, затем диск разваливается на полыхающие клинья, а уж затем… Так что будто бы тени Зигмунда Фройда и Карла-Густава Юнга загогулинами о бессознательном осеняют Алика.

Таким вот образом Алик расстреливает сперва гадостного штабного майора Гусарцева, вошедшего в преступный сговор с полевым командиром Горным Ахметом.

Отругиваясь и отбрехиваясь от прошедших горнило множества войн ветеранов, глубинный знаток баталий Маканин говорит о себе, что он есть "фирма, работающая ответственно". И — какая свадьба без баяна, какой театр военных действий без пердения? В разрезе "правды войны" пердят у Маканина как "чичи", так и российские воины, одержимые заднепроходным кашлем, даже "здоровяки сибиряки". Живые люди — многих наших воинов пробивает еще и "дрисня" (с утраченной Маканиным из этого слова буквой "т").