Читать «Урусут» онлайн - страница 8

Для этого важного дела отец выточил две доски, еще летом положил их в вымолотую рожь, чтобы всю влагу из них вытянуть, зимой же в огромном чугуне на печи нагревал их в речном песке, так что дерево стало золотистым, потом долго-долго углем писал подробную картину. Первый барельеф вдвоем сделали быстро – на нем изобразили святую Софию с мученицами-дочерьми – Верою, Надеждой и Любовью, и так хорошо получилось, что приходили к Евдокии соседки-сороки языком почесать, да увидев такое искусство, крестились и плакали.

На втором вывели Святого Георгия Победоносца, поражавшего копием змия. Тут Иван дал руке волю – Георгий на коне, с венцом вокруг чела, разил крылатую тварь прямо в огнедышащую зубастую пасть. На тупом конце копия было перекрестие, напоминавшее крест Святый, над самим мучеником витал ангел, а вдалеке, на балконе дворца, стоял злодей Диоклетиан в короне царской, и рядом – его супружница мученица Александра Римская. Надо всеми же, на облаке, на сие сурово взирал Бог триедин. По окладу шел узор с листьями и виноградными гроздьями – красота!

Младший в старании и умении вырезать даже самые мелкие детали не уступал отцу. Немудрено, что тот видел в отпрыске продолжателя семейного дела. Посему поначалу хоть и смотрел он на сабельные забавы сына с воеводой сквозь пальцы, то потом, когда Клобук вдруг похвалил ратные способности Олега, разошелся страшно, топал ногами и бил шапкой оземь, кричал на сына и драл ему уши. Но отрок не уронил ни единой слезы, и при первом удобном случае бежал к воеводе постигать ратную науку.

Зато как-то плотник вдруг схватил отпрыска левой рукой за власы, правой сначала спустил порты, а после принялся стегать гибкой лозой, драл – Боже упаси! – что ту козу.

– Убьють! – орал батяня на сына, хлеща его по голому заду. – В первой же сшибке!

– Я хочу быть кметем! – кричал ему Олежка в ответ. – Пойду на службу княжескую! Завоюю твердой рукой почет и славу! У меня воинский талан!

– У тебя плотницкий талан! – рычал отец. – Обычный ученик осемь лет бесплатно работает, чтоб сим искусством овладеть, а тебе с младенчества все дадено! Что по крови с рождения, что моим словом и примером! Неблагодарный!

Тут мать повисла у него на руке, Олег вырвал свои вихры из крепких пальцев и бежал во дворы от рокочущего, как вода на порогах, батиного гнева. Затем Иван испил меду альбо браги и упал спать. Когда младший Белый Лоб возвратился, он прилег на топчан, и маманя, причитая, положила на исполосованные ягодицы тряпку, смоченную травяным настоем.

Ни наказания, ни крики не могли убить страстного желания стать дружинником. Он уж дрался и на палках, и саблею, и шестопером что с самим Андрюхой, что с другими ратниками – и все только цокали от удивления. Числился в отряде самый юный вояка – Евсей, шестнадцати лет, сирота, сын павшего при походе на Булгар кметя Матвея Головца, так вот он стал завидовать вниманию, что получал Олежка, да вызвал его на бой на деревянных мечах. Началось все в шутку, но опосля задира похвалялся уже при свидетелях, что древоделе никчемному ни в жисть в него даже концом палки не ткнуть, не то что наземь повергнуть или ушибить зело. Слово за слово, сцепились языками да побились об заклад – кто окажется побежден, тот десять дён подряд орет вместе с петухами. Ну, Белый Лоб кулаком-то в грудь себя ударил, но как вышли на бой на задний двор за первым кметевским амбаром, из которого нынче сделали конюшню, да как получили в руки не то по палке, не то по дубине, да как Евсей – косая сажень в плечах – взмахнул сей дубиной, так плотницкий сын и струхнул малехо. Одно дело, когда старший друг с тобой дерется, и ты знаешь, что тебя он не убьет, не поранит, другое – когда озлобленный завистью отрок с гортанным криком и ощеренным ртом несется вперед, метя едва ли не в висок.