Читать «Как было на самом деле. Чудо света на Руси под Казанью» онлайн - страница 156

Это уже совсем интересно. Нас уверяют, будто слово ПИФИЯ, а также ПИФОН — второе название знаменитых Дельф, означало, по сути, ГНИТЬ, сгнивать. Дескать, легендарные пророчества, к которым с трепетом прислушивался весь древний мир, были как бы ГНИЛОСТНЫМИ, исходили от чего-то ГНИЛОГО, то есть ДУРНО ПАХНУЩЕГО. А если тут вспомнить про ИСПАРЕНИЯ, которые вдыхала Пифия, то получается, что испарения были вроде как ГНИЛОСТНЫМИ.

Буквальное понимание всего этого, по меньшей мере, странно. Скорее всего, все проще, и никакой ГНИЛИ, ДУРНОГО ЗАПАХА в Дельфах не было. А было вот что. Некоторые старинные авторы, скептически настроенные по отношению к христианскому догмату Непорочного Зачатья и к Духу Святому, исказили первичный сюжет, и тенденциозно истолковали слово ДУХ как «дурной запах», то есть «тухлый запах». Вместо ДУХ написали ТУХЛЫЙ. После чего стали глубокомысленно рассуждать на тему гнили, гнилостных испарений и тому подобное. Открылось большое поле для схоластических ученых толкований и спекуляций. Скорее всего, такая лукавая подмена была сделана намеренно. Решили слегка поиздеваться над христианами. С умным видом. Дескать, дракон погиб, сгнил, стал ВОНЯТЬ, повсюду в святилище распространился дурной дух, запах. Отсюда, мол и название — Пифия-Вонючка для ваших прорицательниц: Напрасно вы их так уважительно слушаете…

Очень интересно, что с такой подменой, борьбой разных религиозных течений на страницах летописей, мы уже сталкивались. Вкратце напомним обнаруженный нами сюжет из известной поэмы Фирдоуси «Шахнаме».

Иранский правитель Дараб был уже в возрасте и решил жениться на юной красавице Нахид — дочери властелина Филькуса.

«Однажды, украшена, умащена, в ночи возлежала с Дарабом жена. Вздохнула она глубоко, и тотчас владыка иранской земли, ОМРАЧАСЬ, ОТПРЯНУЛ И К НЕЙ ПОВЕРНУЛСЯ СПИНОЙ — В ДЫХАНЬЕ УЧУЯЛ ОН ЗАПАХ ДУРНОЙ. Нахмурились брови Дараба тогда, и радости в сердце уже ни следа. Искусных созвать лекарей он велит, немедля вести умудренных к Нахид. Один врачеватель, чей опыт немал, ей снадобье надобное отыскал — траву, что гортань, словно пламенем жжет, что звал „искендером“ румийский народ. Вот смазано горло умелой рукой — у бедной тут хлынули слезы рекой. Гортань обожгло, стал пурпуровым лик, А ЗАПАХ НЕДОБРЫЙ ПРОПАЛ В ТОТ ЖЕ МИГ. Душисто царевны дыхание вновь, но поздно — ПОКИНУЛА ШАХА ЛЮБОВЬ. ЖЕНУ С ТОЙ ПОРЫ ОН ЛАСКАТЬ ПЕРЕСТАЛ И ВСКОРЕ К ФИЛЬКУСУ ЕЕ ОТОСЛАЛ.

Она уж под сердцем плод брачных утех носила, но это скрывала от всех. Урочное время когда истекло, родился младенец: КАК СОЛНЦЕ — ЧЕЛО, так складен, так благоуханен, что мать его Искендером решила назвать…» [876:2е], с. 369–371. И так далее.

Рассказ Фирдоуси, из которого мы, в целях экономии места, привели лишь один фрагмент, чрезвычайно насыщен и интересен. Процитируем тут итог нашего исследования (подробности см. в нашей книге «Шахнаме…», гл. 8).