Читать «Кабанье урочище» онлайн - страница 139

Что-то пестрое на мгновение заслонило просвет между валунами. Опасаясь быть замеченным, Федор присел, подался еще немного назад и… потеряв равновесие, слишком поздно понял, что достиг самого края острова, чуть левее места, где в берег упирались слеги. Ему бы за что-нибудь ухватиться, но он не позволил себе выпустить из рук автомат, и медленно, но неумолимо стал сползать по каменистому берегу в воду. Сползал до тех пор, пока не замочил подбородок. Дальнейшее погружение предотвратил лишь, заскрежетав по камням рожком автомата. Ноги так и не коснулись дна, и Федор растерялся, не зная, что делать. Стрелять из такого положения было очень неудобно – в лучшем случае прицельно получилось бы выпустить короткую очередь, которая вряд ли остановила бы медведя. Оглушительное рычание которого резко оборвало истеричные крики лейтенанта Борисенкова. После чего до слуха Федора донеслось громкое чавканье.

Сержант живо представил себе, что именно сейчас происходит на острове. Представил, что происходило, когда на жертвенном алтаре лежали жена Иванчеко и девушка Сударина, представил, что стало бы с его «бывшей», не окажись он вовремя на острове…

Под непрекращающиеся чавканье, урчание и хруст переламываемых костей Федор с трудом выбрался на берег. Вода лила с него ручьем, но это не имело значения. Взяв автомат наизготовку, он двинулся вперед. Зверь, увлеченной трапезой, седел на жертвенном алтаре к нему спиной и, опустив башку, вовсю ворочал лапами, словно разгребал перед собой кучу мусора. Его шкура была мокрой, и на ней, словно приклеенные, во множестве красовались зеленые березовые листочки.

Федор не считал зазорным расстрелять медведя в спину. Но боялся, что после первых же ранений зверь сорвется с места и прыгнет либо в сторону, либо, что наиболее вероятно, вперед, за валуны. Оба этих варианта были для пограничника смертельно опасны. После прыжка в сторону, Федор еще мог продолжать стрельбу, пусть и по движущейся цели, но если медведь убежит…

Он сделал еще один короткий и осторожный шаг и, наступив на что-то круглое и подвижное, бросил взгляд вниз. Под его кирзовым сапогом был человеческий череп. Не такой, как лежащий на алтаре медвежий – старый, выбеленный дождями и солнцем, а недавно оскальпированный, с остатками смердящей плоти. Возможно, это был череп жены Иванченко, имени которой Федор не знал, или череп якобы утонувшей Людочки – любимой девушки Сударина.

Сержант встал поудобнее, просунул мысок сапога между землей и черепом и с силой его подбросил, рассчитывая, что, пролетев мимо алтаря, он привлечет внимание медведя. Расчет оказался верным – упавший и покатившийся череп не испугал зверя, а скорее вызвал любопытство. Он привстал, завертел по сторонам своей огромной головой, увидев Федора, взревел… Треск автоматной очереди заглушили рев. Стрелять сержант умел не хуже, чем плавать и бегать. Пули попали людоеду в глаз, в нос, в окровавленную пасть. Защищаясь, медведь поднес лапы к морде, и тогда пограничник немного опустил ствол, и стал расстреливать его в грудь и живот. Все-таки косолапый прыгнул и не в сторону, а прямо на человека. Но недопрыгнул, а Федор не сдвинулся с места и не убрал палец с пускового крючка, продолжая всаживать пули в уже мертвого зверя до тех пор, пока в рожке не закончились патроны.