Читать «Повторение» онлайн - страница 79

Сделав такой комплимент, в известном смысле себе самому, полицейский поднял голову и пристально посмотрел мне в глаза. Нисколько не смутившись, я ему улыбнулся, словно порадовался его успехам или, на худой конец, дружески усмехнулся в ответ. По существу, то, что он прочел мне вслух с листа, по ходу то и дело добавляя что-то от себя (скажем, последнюю фразу он наверняка сочинил сам), не слишком меня удивило: разве что лишний раз подтвердило мои предположения о том, что кто-то хочет свалить всю вину за это преступление на меня. Но вот кто: Пьер Гарин? Ио? Вальтер фон Брюке?… В общем, я приготовился отвечать честно, только все никак не мог решить, вправе ли я разглашать берлинской полиции какие-то сведения об этом сомнительном задании, в котором все больше неясностей, и жертвой которого мало-помалу становился я сам.

Я уже хотел было взять слово, как вдруг мой собеседник воззрился на своего начальника, который встал со стула. Я тоже взглянул на этого рослого мужчину и увидел, что он внезапно изменился в лице: гримаса равнодушия с налетом скуки исчезла, теперь он с напряженным вниманием, почти со страхом, смотрел в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, которая находилась у меня за спиной. Его подчиненный, разумеющий по-французски, тоже вскочил и застыл на месте, глядя в ту же сторону с нетерпением насторожившейся ищейки, столь же явным, сколь и неожиданным.

Не поднимаясь со стула, без единого намека на поспешность, я тоже повернул голову, чтобы узнать, от чего они вдруг встрепенулись. Глядя на них, спустившись с лестницы, на последней ступеньке, в полутьме стояла Мария возле Schupo в форме, с громоздким плоским чемоданом, который он держал обеими руками горизонтально перед грудью, так бережно и почтительно, словно ему доверили большую ценность. По губам миловидной горничной можно было прочитать хорошо артикулированное немое послание, несомненно, на немецком языке, обращенное к моим обвинителям. Выходит, эта молоденькая девушка, с виду такая наивная, тоже работала на местную разведку, как, впрочем, почти вся прислуга в отелях и пансионах Берлина. Как только Мария поймала мой взгляд, она, естественно, осеклась, и ее гримасы тотчас превратились в невинную улыбку, предназначенную для меня. Старший инспектор поманил их к себе, и они расторопно выполнили его приказ.

Когда Мария убрала две кружки с остатками пива, полицейский опустил свою драгоценную ношу на наш стол, открыл замки и откинул крышку, все так же бережно, как обычно обращаются с музейными экспонатами. Внутри чемодана выстроились в ряд семь прозрачных полиэтиленовых пакетов, проложенных большими листами папье-пелюра и снабженных ярлычками с отметками, сделанными от руки готической скорописью и поэтому неудобочитаемыми для француза. Впрочем, взглянув на эту коллекцию, я сразу узнал бальную туфельку с голубыми чешуйками и белой подкладкой из шевро, на которой теперь темнело красное пятно, автоматическую «Беретту» калибра 9 мм, четыре гильзы, вероятно, от пуль, выпущенных из этого пистолета, голую целлулоидную куколку телесного цвета, с оторванными руками, шелковые трусики с кружевными оборками, те самые, что я, казалось бы, надежно спрятал в туалетном шкафчике, прозрачный стеклянный флакон с остатками такой же бесцветной жидкости, в которую была погружена трубочка от пипетки на конце винтовой пробки, угрожающего вида осколок разбитого бокала для шампанского со следами крови на тонком острие.