Читать «Вознесение : лучшие военные романы» онлайн - страница 405

— Дорогой Азиз, не надо вешать на нас ваши проблемы, у нас своих по горло! — доброжелательно, но и с нескрываемым раздражением перебил афганца Квасов. — Что вам надо? Продовольствие посылаем — пожалуйста! Политическую литературу — пожалуйста! Деньги на нашем монетном дворе печатаем — ради бога! Танки и самолеты — нате! Но только не войска! Наши военные, если их сюда запустить, они такое здесь наворотят! — Квасов хохотнул, колыхнув жирным подбородком, тяжело заерзал на диване и замер, еще больше оплыл, погрузился рыхлыми телесами в мягкую глубину дивана.

Калмыков принял на свой счет едкое замечание о военных. Его, Калмыкова, не любил Квасов. Против прибытия батальона возражал дипломат. Калмыкову был неприятен этот тучный ироничный политик. Но он молчал, не вступал в разговор. Истинный смысл разговора был ему непонятен. Не дело ему, военному, вступать в разговор политиков.

— Если сейчас не пришлете войска, наша партия будет расстреляна! — Азиз страдальчески ломал брови, убеждал, умолял. — Лучшие члены партии, интеллигенты, теоретики, замучены и расстреляны! Вы говорили мне: «Действуйте!» — и мы действовали, делали революцию! Теперь мы в тюрьме, нас пытают, расстреливают, а вы не хотите спасти! Вы верите Амину, что он ваш друг! Когда нас всех расстреляют, Амин скажет вам: «Нет». Он позовет Америку, позовет Пакистан. Вы хотите, чтобы на границе с Советским Союзом были Пакистан и Америка?

— Это преувеличение, дорогой Азиз! — барственно ответил Квасов, прощая собеседнику незнание истинного положения дел, видного ему, дипломату. — Афганистан при любом режиме будет дружественной страной. Нам не нужно присылать войска, не нужно повторять ошибку англичан. Нам нужно ждать, когда в Афганистане восстановится политическое равновесие!

— Вы будете ждать, а нас будут стрелять!.. Вчера в Пули-Чархи расстреляны Hyp Мухаммед, Достагир, Надир Сайд! Лучшие товарищи!.. Вы будете ждать, а нас будут вешать за ребро и огонь к ногам! Будут пальцы в дверь и давить!.. Будут ток в провода и в язык!.. Вот, смотри!.. Он задрал рукав своего дорогого пиджака, обнажил белоснежную рубаху. Дрожащими пальцами расстегнул золоченую запонку. Заголил руку: по всей руке до локтя бугрились, перекрещивались перламутровые рубцы и шрамы, проедали мышцу почти до кости.

Глядя на эту руку со следами ожогов, Калмыков вспомнил недавнюю пирушку в казарме, офицера-афганца с рубцом, его ненависть и проклятия предателям, желание мстить, убивать. Вдруг остро, грозно почувствовал, что страна, куда он явился, была страной беды и войны и он со своим батальоном оказался среди этой беды, стал ее частью. Но было неясно, кого из афганцев станет защищать батальон. Тех ли, что пили с ним на офицерской пирушке, или этого, сидящего на вилле советской разведки. Кому из них станут помогать его бэтээры и «Шилки», его роты спецназа.