Читать «Как разграбили СССР. Пир мародеров» онлайн - страница 6

Наивно? Конечно!

И если бы так мыслил только обыватель, которого разрыв хозяйственных связей на территории СНГ сделал заложником этого пространства. Так нет же! Психология: политика — политикой, но мы — семья народов, доминировала и во многих властных головах в России. Генерал-полковник Леонид Ивашов, который в 1992—1996 годах занимал должность секретаря Совета министров обороны государств СНГ, нимало не смущаясь, рассказывал мне, что, например, военное сотрудничество бывших республик СССР сошло на нет, потому что в 2000-е годы в нем возобладал формализм. (Прагматизм, Леонид Григорьевич, банальный здравый смысл.) Мол, сразу после распада СССР собирались министры обороны его отныне независимых республик на какое-нибудь официальное мероприятие, а после его окончания непременно в неформальной обстановке пили чай, ели пироги, испеченные женами, пели, танцевали, и тем самым сближались и наши страны. Но потом, когда новая власть стала выше пирогов и танцев с женами, посыпалось и ее военное сотрудничество.

Ну, просто детский сад, а не военная геополитика!

В чем тут дело? Конечно, не в пирогах и танцах, а в политической и психологической инерции бывших советских людей. Относиться к Киргизии, как к какой-нибудь Португалии, для них было немыслимо. Забывали и про должности, и про национальные интересы. Свою роль в этом деструктивном процессе играл и русский размах: что, мы своих вчерашних братьев не прокормим или ракеты на них направим? Тон в этом странном альтруистическом хоре задавал, как ни странно, Ельцин. Чувствовал подсознательно свою вину за развал СССР, вот и делился газом да нефтью с его бывшими республиками. Даром, естественно. (Пардон! В долг.) И это вместо того, чтобы брать за дармовые энергоносители собственность этих стран, требовать от них режима наибольшего экономического комфорта для российских предпринимателей, создавать российские финансовые лобби в политических элитах стран СНГ, короче говоря, стягивать бывшее советское пространство экономическими зажимами. (То, что сейчас пытается делать Путин с помощью Таможенного союза и жесткой энергетической политики.)

И тогда Советский Союз возродился бы. Ибо нет ничего более надежного с точки зрения открытых границ, чем собственность и финансовая заинтересованность. А защищать ее в отличие от абстрактных политических институтов любой предприниматель будет до последней капли крови. (Каха Бендукидзе, будучи генеральным директором «Уралмаша» в 1990-х годах, например, заявлял, что готов защищать с вою (sic!) собственность с автоматом в руках. Эх, жаль «Уралмаш» был не в Грузии, куда потом Бендукидзе отправился министром в правительство Саакашвили.)

В 1990-е годы должен был быть осуществлен «механизм цивилизованного развода» стран СНГ, а не превращение его в коммунальную квартиру, где все изменяют с иностранцем из дома напротив, а живут за счет щедрости ностальгирующего главы распавшегося семейства. Все 1990-е годы «младшие братья» России клянчили у нее нефть и газ_г а сами примеривались кто к Евросоюзу, кто к Америке, кто к Китаю. С Россией интегрироваться никто не спешил, да и не хотел. И, похоже, теперь не хочет. Думаю, большинство политических элит республик бывшего СССР хотели лишь, чтобы Россия прокормила их страны, пока они будут встраиваться в Евросоюз, НАТО и прочие заманчивые структуры. Лукашенко — исключение. Он хотел объединить 10-миллионную Белоруссию со 140-миллионной Россией на равных, а потом на волне ностальгии по всему советскому прийти к власти в объединенном государстве. Недаром знающий батьку насквозь этнический белорус тележурналист Павел Шеремет рассказывал мне, что самым страшным потрясением для Александра Григорьевича стал приход к власти Путина. Универсальная и современная державная харизма второго президента России затмила кондовый призыв президента Белоруссии к возврату в «совок».