Читать «Сердца и камни» онлайн - страница 134

4

Лехт — Афанасьеву

Дорогой Михаил Васильевич, получил Ваше хорошее письмо, премного благодарен за него. С такими друзьями, как Вы, унывать не приходится. Да и некогда — я ведь, кроме всего прочего, и снабженец, и строитель, и консультант, и отец взрослых дочерей.

Дела наши действительно улучшаются — новый завод в Аравете начинает выпуск силикальцитных строительных конструкций, уже получили хорошую лабораторию, где Вы снова можете увидеть наших ученых — тружеников Лейгера Ванаса и Ханса Тоома. Меня приглашают самые уважаемые люди и говорят самые приятные для человеческого (впрочем, не только для человеческого!) слуха слова. Словом, мы не можем гневить бога жалобами на его коварную подругу — фортуна к нам опять милостива. Но сколько нервной энергии, дорогого времени и жизненных сил унесли эти споры с Туровым, Королевым и Долгиным, эти сменявшие друг друга комиссии, — как правило, не порядочные люди в этих комиссиях брали верх. Это вполне естественно, непорядочные люди всегда более активны, более бесцеремонны, более услужливы и охотно делают любое черное дело. Им приказывают доказать, что силикальцит слишком дорог, — пожалуйста, они ловко манипулируют цифрами и представляют нужные Турову или Королеву расчеты. Им приказывают «обнаружить» слабую морозостойкость камня, — пожалуйста, они готовы даже исказить показания приборов, как это было в Таллине, нарушить святая святых любого научного исследования. Да и есть ли у этих непорядочных людей что-нибудь святое? Кроме, конечно, своего оклада. Вы правы, что без этих смен доброго и злого, без подъемов и падений было бы скучно жить, а наука вроде бы и не двигалась вперед. Все это хорошо придумано. Но за мою жизнь, особенно последние двадцать лет, люди так много сделали, чтобы мне не было скучно, что можно только удивляться — откуда силы берутся, не из камня ли устроено сердце?

И пока еще есть время, могу Вам сказать со всей откровенностью — не легко мне было расставаться с институтом, с опытным заводом, с большим двором-складом и хорошими лабораториями. Все это собиралось по крупицам; с каждым уголком связаны воспоминания — хорошие и плохие, но они же теперь одинаково волнуют. Конечно, такие вещи не должны трогать взрослых людей. Но все-таки трудно было покидать этот уголок на шоссе Мяннику. Я никогда не говорил об этом с Ванасом и Тоомом, но по глазам их видел, что и им не легко. Вы, конечно, уже знаете, что не все мои друзья по силикальциту присоединились к нам. Краус ушел, теперь и у силикальцита есть свой отступник. Он не услышал от меня по этому поводу ни одного слова — люди испытываются именно во время таких крутых поворотов. Бог с ним, это все пустяки. Вас, конечно, больше всего интересует Аравет.

В шестидесяти километрах от Таллина есть такой городок — Аравет, вокруг него — богатые эстонские колхозы. Теперь наступили новые времена — эстонская колхозная семья хочет жить в хорошем, благоустроенном доме, с городским комфортом, с обязательным выделением каждому члену семьи отдельной комнаты. Кроме этого, деревне нашей нужны Дома культуры, больницы, механизированные колхозные усадьбы, кинотеатры, фермы, а кое-где и маленькие колхозные заводики. Словом, началась целая строительная эпоха. Вот почему у нас возник, как и в других районах СССР, межколхозный строительный центр. И он прежде всего обратил внимание на силикальцит. Да, да, в самый разгар яростных атак на наш камень, грозных «научных» приказов Турова и административных «побед» профессора Королева к нам пришла колхозная делегация с просьбой — помочь строить силикальцитный завод. Вот уж поистине — у судьбы всегда есть в запасе добрый ангел. У ангела этого были деньги, он раздобыл материалы, даже металлы, мы сразу же засели за проект: в Аравет переселились Ванас и Тоом. И представьте себе — за четыре месяца завод был готов. И не простой завод, а тот самый, о котором все мы мечтали, — механизированный, с автоматикой, с «кнопочным управлением» всем технологическим процессом. По секрету скажу — завод уже действует, дома из крупных силикальцитных конструкций уже собираются и скоро будут заселяться их хозяевами — эстонскими колхозниками-крестьянами. Мы только не очень шумим об этом — уже появились здесь инженеры из самых дальних мест, хотят, чтобы Ванас и Тоом поехали к ним, создали такой же завод. И мы поставили перед собой цель — довести прежде всего один-два завода до совершенства, а тогда уже… Впрочем, не будем гадать, что будет тогда. Кто знает, на какие сумасбродные поступки еще способен Туров.

Итак, приезжайте, Михаил Васильевич, посмотрите. Теперь тот же межколхозный строительный центр начинает строить еще один, более мощный, силикальцитный завод. На шестьдесят тысяч кубометров. Можно сказать — великан. Тоже с автоматикой, да еще — с электроникой, с самым современным техническим оборудованием. Вот тогда посмотрим — чего стоят всяческие запреты технических идей и «репрессий» научных направлений. Кстати, когда для нового завода понадобился металл — шестьсот тонн, не шутка — я позвонил в ЦК КПСС, в отдел строительства. Меня там сразу же приняли, опять говорили плохие слова о Турове и хорошие слова обо мне и тут же начали хлопотать о металле. Позвонили одному, другому министру, объяснили, что металл нужен для силикальцитного завода, и что же вы думаете? Металл уже есть и скоро прибудет на новый Поливерский завод, это в пятидесяти километрах от Аравета.

Я еще Вас не утомил? Еще два слова о себе. Не могу не рассказать.

В самую горячую пору моей деятельности, связанной с Араветом, я неожиданно получил предложение Академии наук СССР — поехать в Кольский филиал академии на год. Я колебался. Но в академии мне сказали — для вашей же пользы, уйдете от бюрократических дел, глубоко влезете в науку. И мы с Нелли поехали. Могу теперь сказать — слава тому, кто это придумал. Жили мы в маленьком городке, за Полярным кругом, в хорошей комнате с походной мебелью, но зато — полная свобода научных исследований силикальцита и дезинтегратора, в частности, связанных с ними процессов механо-химии. Именно там, на Кольском полуострове, я чувствовал, как в моей голове постепенно отмирают бюрократические, административные клетки и оживают «научные», я просто преображался. (Пусть простит Ваш сын-биолог такой вульгаризм!) Первые дни я все еще был во власти административной суеты, споров, хлопот, раздражительных обид, то есть всего того, что сопутствовало моей жизни в Таллине. Я набрал много книг, главным образом иностранных, по интересующим меня предметам (там прекрасная научная библиотека) и не мог ничего прочитать. Сидел один-одинешенек в большой комнате, в лаборатории, читал, но мысли как бы отскакивали от меня, бюрократические клетки моего мозга их просто не принимали, мысли эти были чужды им, привыкшим к общению с Туровым. Вот тогда-то я взялся за себя, и понадобилось немало силы воли, чтобы «оживить», вернуть к нормальной деятельности «научные» клетки. Эту перемену даже замечали Ванас и Тоом, когда я раз в месяц приезжал для консультации в Аравет, на завод.

Теперь я уже снова в Таллине и тружусь в лаборатории, которую создали в крупном научном институте. Более глубокие исследования проблем механо-химии буду вести на кафедре физики Тартуского университета. И конечно — на Араветском и Поливерском силикальцитных заводах. Я не признаю строительной науки, если она не опирается на опыт, на заводы.

Ну, теперь как будто — всё. Уже шесть утра — мой «письменный час» истек. Да и Ванас сейчас заедет за мной — отправимся в Аравет.