Читать «Резня в петушатнике» онлайн - страница 5

Потапов отодвинул папку с документами и потянулся за сигаретами.

– Будешь? – предложил он Огурцову.

– У тебя что? «Краснопресненские»? Спасибо, обойдусь.

– А я вот закурю. – Потапов помахал спичкой. – Сколько лет служу, а с таким не встречался. Могилы, случалось, вскрывали, мародерствовали. Покойников воровали. Помню, рабочего Сормовского завода, ветерана труда, коммуниста Моисея Захарчика несознательная семья выкрала для перезахоронения на еврейском кладбище. Но кому нужны уголовники? Далее, я могу предположить, что нетрезвые свидетели обознались, однако Щеголева узнала пожилая непьющая женщина, по ее словам, имевшая достаточно долгий диалог с умершим. Что думаешь?

– Я, Володя, как кандидат в члены партии и атеист, в загробный мир и всякие спиритизмы не верю. Или имела место массовая галлюцинация, или каким-то образом похоронили живых людей… ну, скажем, впавших в летаргический сон.

– Летаргический сон после удара ножом в сердце? Путаетесь в версиях, товарищ Огурцов. Знаешь, что меня озадачивает больше всего? Что связывает наших фигурантов. Опущенный гомосексуалист Щеголев, средней руки махинатор Геворкян и правильный вор Феоктистов. Этапирование в одно УП 288 дробь шестнадцать ничего не значит. Такие живут по разным законам.

– Общие работы? – предположил Огурцов.

– Не смеши меня.

– Что тогда? Больница? Карцер?

– Мы не цыганки, чтобы гадать. Надо ехать в Красноярск, разбираться. Подготовь рапорт, я подпишу у начальства. Только имей в виду: дохлые уголовники – не главное. Мы ищем основного фигуранта, похоже на то, что главарь – именно он. Сторож утверждает, что за инвентарем приходил высокий мужчина. Женщина из пятого дома видела то ли киргиза, то ли черкеса. – Потапов подался вперед и посмотрел Огурцову в глаза. – Вот его, Степа, и нужно искать.

Скрипнула и приоткрылась дверь.

– Разрешите войти? – заспанный Спицын в помятой форме стоял на пороге.

– Вот он, наш герой, – зловеще сказал Потапов, поднимаясь. – Входи-входи, апологет мракобесия! Что ты мне тут дурман суеверий разводишь?! Мертвые у него, видишь ли, по улицам разгуливают, вдоль дороги с косами стоят! Молчать, комсомолец Спицын!!! – Потапов стукнул кулаком по столу. – К следующим политзанятиям подготовишь доклад: «Религия – опиум для народа, в то время как суеверия… суеверия э-э…»

– «Гашиш для попов», – подсказал Огурцов. – Пойду-ка я в хозчасть, сегодня пайки дают. Володя, твой брать?

– Я деньгами получаю, – успокоившись, сказал Потапов. – А ты, лейтенант, не отпускать должен был Жукову и Шишкина, а задержать за распространение панических слухов. Не хватало еще бредней о конце света в городе-герое имени Ленина.

Щеголев, кряхтя от натуги, вывалил в костер охапку хвороста.

– А вот на хрена мы огонь жжем? – Феоктистов отодрал от щеки лоскут кожи, осмотрел, поморщился, запустил в костер. – Мы же вроде того, жмуры, в натуре.

– С огнем хорошо, да, – объяснил Геворкян. – Без огня плохо, ара.

– А вообще ништяк. – Феоктистов поднялся и помочился в костер. – Не холодно, не жарко, хавать не хочется, кемарить не хочется, сиди себе, кочумай, в натуре.

– А мне не нравится, – пискнул Щеголев. – Страшно.

– Пидоров не спрашивают. – Феоктистов достал из кармана дырявых брюк пачку «Беломора». Подумал, убрал обратно. – Курить тоже не хочется, – констатировал он.

– А я вот думаю, ара, – Геворкян шумно высморкался, – что мы в блудняк влезли, да. Нехорошо мне, ара, очень мне, ара, херово, билят буду. Я бы, ара, знаешь, что сделал?

– Что б ты сделал? – проявил заинтересованность Щеголев.

– Не с тобой, гетваран, базар, – осадил его Геворкян. – Я так думаю, ара, – повернулся он к Феоктистову. – Сдаваться надо, да.

– Ты что, охренел, в натуре?

– Ничего я не охренел, да. С покойников спросу нет, ара, поэтому нам за ту соску ничего не будет, да. Сдадимся, пускай мусора явку с повинной пишут.

– А на хрена нам с повинной?

– Не знаю, ара. Но из блудняка по-любому выпутываться надо. Может, нам амнистия будет. Раз нас шлепнули, значит, что получается?

– Что получается? – эхом отозвался Щеголев.

– Засохни, петух, да. Получается, – Геворкян победоносно посмотрел на Феоктистова, – что мы уже понесли заслуженное наказание. Мы еще ту шмару не замочили, а нас уже покарали, да. По высшей мере, так что мы свое уже отмотали, билят буду.

– А точняк, – с удивлением протянул Феоктистов. – Ну, у тебя и башка, кореш, век воли не видать. Только тогда что ж выходит – нам за любые дела амнистия полагается? Что хошь делай, что хошь твори, а спросить не с кого? Так это же лафа, бродяги! – Феоктистов осклабился, – вот же, в натуре, счастье привалило.

– Я почему-то не очень счастлив, – подал голос Щеголев.

– Пидорам слова не давали.

– Засохни, да, петух, билят.

– Сам засохни, не на зоне, – фальцетом выкрикнул Щеголев. – Скажи спасибо, что я тебя выкопал!

Геворкян привстал с угрожающим видом:

– Урою, билят. – И вдруг закашлялся и выхаркнул сизый тягучий сгусток.

– Ша, урки! – шикнул Феоктистов. – Хозяин идет.