Читать «Караван чудес (Узбенские народные сказки)» онлайн - страница 111

Пришли к падишаху, говорят:

— Нет, не дозволяется!

А принц-балбес лежит, не ест, не пьет.

Разгневался падишах, позвал палачей.

Семеро палачей предстали перед падишахом со сложенными на груди руками, поклонились до земли и закричали.

— Остры у нас сабли, сильны у нас руки, кому пришел смертный час, не успеет свет коснуться тени, а мы уже голову ему снесем.

Связали палачи четыремстам длиннобородым руки назад и повели на площадь головы им рубить. Жил в том городе один законовед-неудачник.

«Пусть лучше останутся в живых четыреста человек, чем умирать им»,— подумал он, пошел к падишаху и сказал:

— О падишах, в священных книгах нашел я такое широкое объяснение, как восьмидесятиаршинная улица в Намангане. Хочешь — жени сына на дочери бедняка, хочешь — не жени, ничего за это не будет.

Обрадовался падишах, послал своих людей в дом бедняка, схватили они девушку, привели силой во дворец. Не спросили у нее даже согласия и отпраздновали свадьбу.

Наутро после свадьбы принц-балбес велел выкопать яму. Подвел к яме дочь бедняка, связал все ее сорок косичек в один узел, ударил по правой щеке, ударил по левой и повесил за косу.

— Вот тебе, босячка, за то, что ты меня, принца, била.

А сам сел на лошадь и уехал на охоту. Вечером приехал, вытащил дочь бедняка из ямы, а утром опять повесил за косы. Так прошло сорок дней. На сорок первый день дочь бедняка со слезами взмолилась:

— Я слабая, бессильная, отпусти меня сегодня, я схожу повидаюсь с родителями, а то, видно, так и не увижу их совсем.

— Иди, но возвращайся сейчас же. Чуть опоздаешь — прикажу казнить, кожу твою набью соломой и повешу на стене дворца в назидание всем женам, чтобы слушали мужей.

Обрадовалась дочь бедняка. Второпях натянула ичиги, накинула паранджу, схватила две кукурузные лепешки и побежала домой к матери.

Увидела мать изнуренное лицо дочери, заплакала, запричитала :

— Вай, дочка, что с тобой? Пожелтела ты, точно солома, а твой нежный стан согнулся, словно волосок. Уж не смерть ли твоя пришла?

— Ой, матушка, сын шаха мучает меня сорок дней. Нет мне кусочка хлеба, нет мне глоточка воды, а только пощечины. Держит меня в яме.

Сжалось сердце матери. Вымыла она дочери лицо, заплела ей волосы, расстелила перед ней скатерть, подала всякого угощения. А когда дочь поела и повеселела, мать открыла сундучок, достала женский портрет, дала его дочери и сказала:

— Когда муж тебя ударит по лицу, ты улыбнись, а когда еще раз ударит, засмейся. Спросит он, почему ты не плачешь, а смеёшься, скажи: «Твои побои — для меня вкусная лапша, твоя брань — бараний плов. Делай со мной, что хочешь, только не бери второй женой ту девицу, что здесь на портрете». Да еще засмейся звончей.

Вернувшись домой, дочь бедняка поступила так, как наказывала ей мать.

Когда принц-балбес посмотрел на портрет, он увидел девицу столь совершенной красоты, что сердце его пронзили острые стрелы.

— Жена, чей это портрет?— заорал принц-балбес.— Хочу взять ее в жены! Где она живет?

Стала дочь бедняка говорить, как мать велела:

— И не думай брать ее второй женой. Раскричался принц-балбес. Стал бить дочь бедняка.