Читать «Слово и дело!» онлайн - страница 73

Донос отца Гурия оправдался; на другой же день ему, освобожденному, пожаловали именем его величества 10 рублев из канцелярии Рекрутского счета, из взятых денег по тайным делам. Что до служебника Кузьмина, то его также освободили и отпустили с паспортом по-прежнему в дом архиерейский; с того и другого взяты были обычные записи о молчании.

8 то время, когда доносчика и свидетеля награждали и освобождали, в Тавров уже скакал нарочный лейб-гвардии солдат сыскать и взять матросскую женку Авдотью Тимофееву.

Около месяца ездил и искал Авдотью нарочный солдат; 25 марта старуха была доставлена, с первых же слов созналась в преступлении и тут же указала на свою племянницу как на виновницу распространения учения об антихристе. Не выдавая своих пред губернатором, трусливые бабы оговаривали и мешали других в дело, стоя пред застеночными мастерами.

Новый курьер скачет за Акулиной. 17 апреля 1723 года она сыскана и сдана в Тайную; будучи моложе первых двух преступниц, солдатка явила на допросе более твердости и упорства: «Когда была у меня тетка Авдотья и какие разговоры имела — того я не упомню; молвила ль я что об антихристе — не упомню; только суще помню, что никаких непристойных слов про его императорское величество ни с Авдотьею и ни с кем не говаривала и ни от кого не слыхала».

Тетку с племянницей свели на очную ставку. Первая показывала прежнее, вторая «закрывалась безпамятством».

Дело об объявлении антихриста в лице Петра, естественно, должно было казаться Казаринову необыкновенной важности: задача исследования состояла именно в том, чтобы добраться до корня этого учения, до главнейших его распространителей. Но такое исследование, по мнению московского разыскателя, могла только предпринять петербургская Тайная канцелярия, и вот он известил ее, что вскоре шлет в Петербург всех трех баб на дальнейшее исследование. Это не понравилось Ушакову; обремененный кучей розысков, он послал строгое внушение Казаринову.

«Господин секретарь! — писал Андрей Иванович 27 мая 1723 года, — видим мы из писем ваших, что вы некоторых колодников по Тайной канцелярии сюда и с делами отправляете, а поведения о том письменнаго и словеснаго вам от Петра Андреевича (Толстого) и от меня не было; и иное вы, не отписався с нами, не хорошо учинили, точию убыток деньгам и турбацию людям сделали. А можно бы решение чрез ордеры наши в Москве учинить; и по получении сего ордера, ежели оные (колодники) не отправлены, которых посылать не надлежит, удержи посылкою, а буде и посланы, да недавно, возврати, и что сделаешь, рапортуй. От тебя же получены выписки… о рудометке Тавровой (т. е. из города Таврова), на которыя указ прислан будет впредь».

Тавровская рудометка, или, по-нынешнему, фельдшерица, с подругами удержаны в Москве, где и получен был указ, решивший их участь.

«Тавровским жителям, бабам, — определили Толстой с Ушаковым, — по указу его императорскаго величества, за важныя, непристойныя слова, нигде ими не объявленныя, учинить жестокое наказание: Алену да Авдотью в Москве бить кнутом и сослать на прядильный двор при Москве же в вечную работу, а Акулину пытать дважды: от кого она такия непристойныя слова слушала, и где и сколь давно, и для чего о том не доносила».