Читать «Русские и нерусские» онлайн - страница 34

Возможно, что мы ошиблись в точности формулирования темы нашей дискуссии. Но мы не ошиблись в одном: в том, что пилотажное обсуждение этой проблемы решили начать на Кавказе.

Кавказ — место в истории цивилизации уникальное. В том смысле, что во все эпохи эта цивилизиация «напарывалась» на Кавказский хребет. И орел именно сюда летал клевать печень Прометея за то, что тот дал людям огонь. И для гонимых русских поэтов именно Кавказ становился второй родиной. Кавказ — это место, где живут малые этносы, не теряющие своего лица ни при каких обстоятельствах. Никогда Кавказу не угрожало усреднение.

У Липкина в повести «Декада» есть такой диалог. Человек спрашивает кавказца: «Из какого вы ущелья, товарищ?» То есть тут всегда найдется ущелье, в котором можно сохранить себя, свое лицо, свои традиции. Можно, конечно, гоняться друг за другом с оружием. Но можно и сотрудничать, сохраняя при этом свое лицо. Ибо Кавказ — не только Стена, разделяющая племена и народы. Это еще место встречи неусредненных субъектов культуры. Место встречи людей с Востока и Запада, с Севера и Юга. Если хотите, это полигон, где глобализм испытывается на прочность — особенно остро еще и в силу знаменитого кавказского темперамента. Здесь такие проблемы обсуждать интересно. Хотя и небезопасно.

Хотя обсуждать можно где угодно. Можно приехать в Ханты-Мансийский автономный округ и спросить у любого местного рыбака: «Вот у вас геологи тут открыли газовое месторождение, через вас прокладывают газопровод. Как вы к этому относитесь?» Он скажет: «Они мне мешают ловить рыбу. Я тут веками ловлю рыбу, а через газовую трубу мне бросает вызов какая-то новая современность, ия не знаю, как мне теперь ловить рыбу.»

Где угодно можно это обсуждать. Проблема универсальна. Она стоит во всем мире, и предельно остро. Если моделировать самый болезненный аспект этой проблемы, то примерно так. Земной шар пестр. Пустыни не похожи на леса. Север не похож на юг. Естественным Божьим порядком все люди на Земле разные, и отсюда большое количество народов. И тут какие-то люди от имени глобальных ценностей навязывают этому пестрому миру общие порядки. Мир стерпеть этого не может. Вы хотите все унифицировать? Не выйдет! — вот реакция. И какие бы замечательные достижения ни демонстрировал этот новый современный порядок, на местах он будет встречать импульсивное сопротивление. А не сотрет ли это наши физиономии? А не оторвет ли это нас от нашей почвы? Этот вечный в истории человечества вопрос приобретает сейчас болезненную остроту.

Я понимаю, что невозможно организовать протест против заседания Большой семерки просто потому, что людям захотелось собраться вместе и кидать камни. Конечно, организаторы подобных действий такие же глобалисты, но только противоположного направления. Они хотят, чтобы мировой порядок определялся не в Вашингтоне, а в других центрах. В Куме, например. Или в Москве. Или в Лондоне. Но опираются они — на совершенно естественный инстинкт человека. И этот инстинкт человеческий, который в каждом из нас живет: не потерять лицо, помнить своих отцов и дедов, не давать сдвинуть ничего из того, что нас создало, — этот естественный инстинкт сопутствует любому современному вызову. Но такие вызовы есть двигатель истории, без них история исчезает.