Читать «Русские и нерусские» онлайн - страница 158

Тут еще вот что важно. Плюрализм в смысле разнообразия форм, красок, оттенков жизни — это, так сказать, плюрализм добра, и с ним более или менее ясно. Цветение форм, роскошь оттенков, опьянение избыточности и т. д. Но упущена тут куда более важная и драматичная сторона дела: плюрализм зла. То есть: выбор меньшего зла при смирении с тем, что выбираемое меньшее зло — все-таки зло. Помните, у Кестлера: Сталин — злодей, но менять Сталина на другого злодея еще дороже. Это — крайний, смертельный случай, до которого добряки и близко не доходят. А до той смертной черты — сколько «плюральных раздвоений», на которых душа буквально раздваивается?

Мир раскалывается, трещина идет через Россию. И вся наша история — не череда ли выживаний на границах эпох, цивилизаций, этнопотоков, систем, ареалов?

Мы должны просить себе другой судьбы? А те счастливые страны и народы, что не пали в «бездну», они что, в самом деле лучше нас? И их счастье нам сгодится?

Мучается этими вопросами великая душа, а математический разум тщетно силится измерить мучения и установить ту истину, которая — «одна». Бьется, бьется над государственными системами и национальными формами, столкнувшими Россию в бездну, — как бы напасти избежать, а потом вдруг «оказывается»:

«...И в этом падении мира в бездну есть черты несомненно глобальные, не зависящие ни от государственных политических систем, ни от уровня экономики и культуры, ни от национальных особенностей».

Уже легче. На миру и смерть красна. Однако если имеется истина, которая «одна», то где же спасение из «бездны»?

«Бесплодны попытки искать выход из сегодняшнего мирового положения, не возвратя наше сознание раскаянно к Создателю всего».

И тут я, потомственный нераскаянный атеист, всецело с автором «Красного колеса» согласен. И с его учителем Львом Толстым. Бога нет, но что-то есть. внутри нас, так?

«Опрометчивым упованиям двух последних веков, приведшим нас в ничтожество и на край ядерной и неядерной смерти, мы можем противопоставить только упорные поиски теплой Божьей руки.»

Да, да, конечно. Еще бы и разглядеть.

P.S. О Жонглере Господа.

Был циркач; у него умирала дочка; он молил Бога о ее спасении. Когда она все-таки выжила, он, не зная, как отблагодарить Всевышнего, встал перед иконой Богоматери и стал делать то, что умел лучше всего, — жонглировать. И Богородица заплакала.

Эта легенда — моя любимейшая. Хотел бы я удостоиться такой чести — быть Жонглером Господа. Да хоть бы и Шутом Господа.

А вот Мечом в руке Господа — нет.

Так что правы мои критики.

Русский мормониум

Под этим именем в России впервые и услышали о диковинной. толи секте, то ли касте — и так вошла она в русское сознание то ли с тяжкой руки британца сэра Артура Конан Дойла, то ли с легкой руки американца Марка Твена, и надо признать, откликнулась в нашей ономастике. хотя бы фамилией знаменитого кинорежиссера, укрывший отчее имя Мормоненко — за безлико-приличным: «Александров».