Читать «Русские и нерусские» онлайн - страница 134

Надо же различать в дожде наград (которые после смерти генсека вдова собрала в мешок и сдала в архив), что это такое: рефлекс умирающего государства, которое украшает себя с внешней стороны, или потуги главы этого государства возвеличить свою персону.

Какое там возвеличить! И близко этого нет. Сплошная трогательность:

— Я вас прошу, слово «я» не должно фигурировать.

— Это сколько я уже говорю, болтаю, час?

— Что-то я еще хотел сказать.

Чего он хотел-то?

Диктатором стать?! Смешно. «Крупным работником» — да. Он им и стал. Был смолоду.

И оставался до смерти. Но не вождем, да еще любимым.

Хотя конденсировалось со стороны окружения все то же: наше родное, русское желание возвеличить начальника. Сделать из него вождя. Искренне!

Завели архив, стали собирать бумажки. Ладно, это в законе. Придумали для бумажек особенные корочки, золоченые. Он их видел? Вряд ли. Наконец, рекорд преданности: для архивной комнаты заказали (в Австрии!) многопудовую хрустальную люстру, похожую на ту, что в кабинете Леонида Ильича. Чтоб обрадовался.

Ну, и как? Оценил?

Ни разу не зашел в ту архивную комнату. Подобострастия к своей персоне — так и не сконденсировал.

Хотя ждали.

Повезло ли России с Ельциным? Ответ на телефонный опрос

Ну и вопросец.

Раз выкрутились, выжили как государство — стало быть, все-таки повезло. Однако выжили — в усеченном размере, растеряли «братьев», проиграли соревнование с Западом, утратили статус великой державы, впали в отчаяние и озлобление как народ, потерявший силу и цель, — значит, не повезло.

Дело не в Ельцине, дело в нас с вами, дело в геополитической ситуации, которая накрыла Россию. Точно так же эпоху назад дело было не в Сталине, и невозможно ответить, повезло ли с ним стране в 1931 или 1941 годах. Сталин, конечно, воплощенное зло. Но все-таки зло меньшее, чем Гитлер.

Так же и с Ельциным: его время — злое и для него, и для страны, но боюсь, что при других «ответственных товарищах» могло быть хуже.

У меня к Ельцину нет претензий как к личности, скорее сочувствие на грани жалости. Однако еще раз пережить такой распад и такое унижение, как при нем, — бог не приведи.

Клапан

Очередной опрос: что я попросил бы у Путина?

Однажды мне предложили задать вопрос президенту. Впрочем, тогда он был еще кандидат, но никто не сомневался в его победе. Мне позвонили из какой-то социологической службы:

— О чем вы попросите нового президента?

Я остолбенел:

— Ни о чем.

Настала очередь столбенеть на том конце провода:

— Как ни о чем? Странно. — И повесили трубку, видимо, выкинув меня из выборки.

А я задумался. Конечно, про нас сказано: «Вот приедет барин.» Ну, почему президент должен знать про нас больше, чем мы сами про себя знаем? Ведь все, что мы от него слышим, есть концентрат наших же помыслов, и пока в нас, в наших душах, в нашем сознании не вызреет то, чего мы ждем от него, — ничегошеньки он нам не скажет.