Читать «Лицо порока» онлайн - страница 167
Виктор Иванович Песиголовец
…Наверху уже сгущались сумерки. Устин, опершись спиной о ствол дуба-великана, безмятежно посапывал, изо рта у старика торчала давно погасшая трубка.
— Прощай, Иван! — молвил генерал и по-приятельски похлопал меня по плечу.
— Прощай, Зенон! — я тоже хлопнул его по плечу.
Развернувшись, он споро зашагал прочь — к мраморной трапеции.
— Ну, как, повеселился? — спросил Устин, пробудившись и позевывая во весь рот.
— И неплохо, дедушка! — ответил я и помотал головой, прогоняя хмель.
— Ну что ж, покурим и в путь! — старик принялся неспешно набивать трубку.
Я присел рядом с ним и достал сигарету.
Где-то поодаль, в зарослях ивняка, самозабвенно щебетал соловей.
Все воскресенье я посвятил набрасыванию плана будущей повести. И даже написал черновик первой главы. Спать улегся далеко за полночь.
…А в понедельник после планерки, не выспавшийся и уставший, сел в редакционную «Ладу», и Сергей повез меня в онкологию.
Елена Алексеевна, которую я разыскал в отделении, сразу пригласила меня в кабинет. По ее тону и грустному взгляду я понял: новости неутешительные.
— Предварительный диагноз подтвердился, — произнесла она, прикрывая дверь.
Я присел на кушетку и, опустив голову, ожидал разъяснений. Но докторша медлила. Она нервно перебирала на столе какие-то бумаги.
— У Маши, значит, дела совсем плохи? — спросил я, надеясь, что Елена Алексеевна опровергнет мое предположение. Хотя внутренне я был готов и к самому худшему.
— Да, — негромко, но твердо ответила она, поправляя сползающие на нос очки.
— Это конец?
Елена Алексеевна вздохнула:
— Последняя надежда — хирургическое вмешательство. Но… — она помолчала, — я совсем не уверена, что операция поможет… В общем, очень слабая надежда все же есть.
— Маша ведь так молода, неужели ничего нельзя сделать? — мне вдруг стало муторно. Сотни молоточков застучали в висках, а сердце поползло куда-то в живот. Оно сползало, сползало и замерло там, обдавая внутренности жаром.
— Что я могу сказать, дорогой вы мой? — горестно улыбнулась Елена Алексеевна. — Болезнь не щадит никого. В том числе и тех, кого мы любим. Она часто убивает самых дорогих людей… У Сташиной рак прогрессирует прямо на глазах. У нее обострились боли…
— Когда операция? — спросил я, еле ворочая языком.
Докторша неопределенно пожала плечами.
— Нужно еще переговорить со Сташиной и ее родителями. А потом решим… Тянуть, конечно, ни в коем случае нельзя.
Пошатываясь, я вышел из кабинета врача и направился в Машину палату.
Но дорогу мне у самого ее порога заступила крепкая молодка в белом халате.
— Вы куда, простите?
— Хочу навестить больную, — ответил я и попытался обойти медсестру.
Она бесцеремонно придержала меня за рукав.
— Вы не к Сташиной?
— К ней.
— Не беспокойте ее пока. Она спит. С утра Сташину очень мучили боли, я сделала ей укол морфина и теперь…
— Что сделали? Укол морфина? — мне показалось, что я ослышался.
— Ну да! Укол морфина, — удивленно повторила медсестра. — А что такое?
Я обессилено опустил голову. Так вот до чего уже дошло! Морфин ведь, насколько я знаю, обычно назначают безнадежным больным. Или я ошибаюсь?