Читать «У войны жестокие законы» онлайн - страница 8

Наши боевые установки стояли в сильно заболоченных лесах на бревенчатых настилах как прикованные, И только тогда, когда мы построили сотни лежневых дорог и настилов, когда обзавелись запасными позициями, появилась возможность «Сматываться» после залпа.

Строительство лежневых дорог, настилов и укрытий, доставка на себе снарядов, постоянная смена маскировки — все это до того изматывало, что бывали моменты, когда мы, изможденные и полуголодные, хотели только одного — скорей бы уж убило. Но как только начинали петь немецкие мины и рваться снаряды, а пехотинцы христом-богом просить нашего огонька, снова хотелось жить, и мы говорили себе: «Не сдаваться, гвардия!» И опять таскали боеприпасы, бревна, бегали устранять обрывы на линиях связи, дежурили у телефонов, стояли в карауле, драили после залпов боевые установки, обновляли маскировку, хотя кишка кишке била по башке и все время хотелось есть и спать. Откуда только брались силы?!

Бывало, люди засыпали прямо на постах и у телефонов. Случилась однажды такая беда и со мной.

Мы тогда уже научились делать жилье прямо на болотах. Вгоняли в заболоченную землю четыре здоровенных кола, плели из прутьев двойные стенки, а пространство между ними заполняли болотной торфяной жижей. На крышу шли жерди, покрытые берестой. Первую такую хибару соорудили для комсостава батареи. Благодать! От железной печки степы мигом просохли, и было там жарко, как в бане.

Вот в такой «бане» я и дежурил у телефона той роковой для меня весенней ночью. Придя из холодного, неотапливаемого солдатского шалаша, я разомлел в тепле и уснул, сидя с привязанной к уху телефонной трубкой. Мне трезвонила вся линия:

— «Мотор»! «Мотор»!

Но «Мотор» (мой позывной) не отвечал. Подняли на ноги даже командира полка гвардии полковника Еремеева. Пропала батарея! Это не шуточки! Может, фашисты вырезали всех?

Вдруг я очнулся и с перепугу закричал в трубку:

— «Мотор» слушает!!!

Все в «бане» проснулись и уставились на меня: что, мол, произошло?

— Кто у телефона? — спросил меня из трубки густой грубоватый голос.

— Гвардии рядовой Щенников!

— Говорит «Первый». Срочно к телефону «Тридцать второго».

— Есть! — И я передал трубку комбату старшему лейтенанту Василевскому. «Бог ты мой! — подумал я. — «Первый» — это же сам командир полка! Что теперь будет?..»

Сухопарый, высокий ростом, весь в ремнях, комбат Василевский, единственный орденоносец в дивизионе, долго выслушивал нагоняй комполка. Потом сказал мне:

— Довоевался?! — Лицо его, испещренное оспой, перекосила кривая ухмылка: характером оп был крутой, в батарее его все боялись, — Тоже мне гвардеец!.. Быстро собирай свои манатки и марш к командиру полка!

До штаба полка я прошлепал по болотной жиже всю ночь. Все боялся заблудиться. Ночь выдалась темной. Под каждым кустом и за деревьями мне мерещились немцы. Один раз даже выпустил из карабина целую обойму. Но в ответ никто не выстрелил.

На мне была вся солдатская амуниция — карабин, патроны, противогаз, вещмешок, гранаты. Приходилось частенько отдыхать. Один раз я присел на что-то мягкое. Тронул рукой — труп! И рванул от этого места.