Читать «Кровопролития на Юге» онлайн - страница 145

Затем на арке написали: Могила маршала Брюна!

Остаток дня весь город веселился.

Между тем Рона не пожелала стать сообщницей этих людей: она не поглотила трупа, а унесла его. На другой день его вынесло на песчаную отмель Тараскона; но прежде туда поспел слух об убийстве; маршала узнали по ранам, столкнули обратно в Рону, и река повлекла его дальше, к морю.

Тремя лье ниже труп снова остановился, запутавшись в травах; его заметили мужчина лет сорока и восемнадцатилетний юноша; они также узнали покойного, но вместо того, чтобы вновь столкнуть его в реку, вытащили тело на берег, унесли во владения одного из них и предали земле по церковному обряду. Старший из этих двоих был г-н де Шартруз, младший — г-н Амеде Пишо.

Позже тело было извлечено из могилы по приказу маршальши Брюн, перевезено в его замок в Сен-Жюсте в Шампани, набальзамировано, положено в покое, соседствовавшем с ее спальней, и оставалось там, накрытое покрывалом, до тех пор, пока торжественное публичное судебное разбирательство не смыло с его памяти обвинения в самоубийстве. И только затем маршал был погребен по решению Риомского суда.

Убийцы избежали людского суда, но их не миновала Божья кара. Почти все они кончили дурно: Рокфор и Фаржес заболели странными и неведомыми хворями, похожими на те язвы, что насылала рука Всевышнего на народы, которые Он хотел покарать. У Фаржеса началось ороговение кожи с такими жгучими болями, что его живьем закапывали в землю по самое горло, чтобы остудить. У Рокфора гангрена поразила костный мозг и, разрушив кости, лишила их твердости и крепости; ноги уже не держали его, и он не ходил, а еле таскался по улицам наподобие пресмыкающихся. Оба умерли в лютых мучениях, мечтая об эшафоте, который сократил бы их нестерпимую агонию.

От Пуэнтю отреклись его приверженцы, и суд присяжных в Дроме приговорил его к смертной казни за убийство пяти человек. Некоторое время в Авиньоне можно было встретить его жену, безобразную калеку: она ходила из дома в дом и просила милостыню на пропитание того, кто в течение двух месяцев был королем междоусобицы и кровопролития. Затем пришел день, когда она уже не побиралась, и голова ее была повязана черной тряпкой. Пуэнтю умер, но никто не знал — где: в каком-нибудь углу, в расселине скалы или в лесной чаще, как старый тигр, у которого отпилили когти и вырвали зубы.

Надо и Маньян были приговорены оба к десяти годам галер. Надо умер галерником, Маньян вернулся и, верный своему кровожадному призванию, ныне умерщвляет собак на живодерне.

Остались другие, которые поныне живут и здравствуют при чинах, крестах и эполетах, упиваются своей безнаказанностью и воображают, надо думать, что ускользнули от ока Всевышнего.

Поживем — увидим.

В субботу над Нимом взвилось белое знамя. На другой день множество окрестных крестьян-католиков устремились в город, чтобы ждать прибытия роялистской армии из Бокера. В умах царило брожение; жажда кровавого возмездия обуревала всех этих людей, чья унаследованная от предков ненависть дремала во время Империи, а теперь пробудилась с новой силой. В таком расположении духа застал их понедельник, и здесь я должен предупредить: хоть сам я как будто уверен, что верно называю даты, но все же скорее готов поручиться за события, чем за числа: все случаи, о которых я рассказываю, подлинные, каждая подробность верна, однако даты не врезались мне в память с такой же силой; легче вспомнить об убийстве, коему вы были свидетелем, нежели о точном времени, когда оно свершилось.