Читать «Я РОСЛА ВО ФЛОРЕНЦИИ» онлайн - страница 57

Члены.

Люди, которые совокупляются, мочатся, справляют нужду. Поражающие воображение струи мочи, запахи, крики. Но главным образом члены. Палка черного человека, от начала времен тревожащая наши белые сны. Все сильнее волнующая по мере того, как остывает наш сексуальный темперамент.

Это возбуждение тоже поможет нам по-новому оценить наш исключительно невротический опыт реальности. По-новому увидеть величие флорентийского Возрождения благодаря сопоставлению с архаической телесностью. Пиршество плоти и запахов, которые мы давно заменили стерилизованными клонами (по крайней мере, на Соборной площади во Флоренции).

Но в любом случае потребуется время. Пока Флоренция и ее памятники остаются, как говорит Манганелли, превосходным случаем удавшегося невроза.

Таким образом, в восьмидесятые, когда в городе царила румба, я погружалась в меланхолию вечерних актерских курсов.

Я даже не понимала, что происходит вокруг. И открываю это только сейчас, через слова других людей и отголоски событий. Начав разбег в те годы, многое осуществилось в наши дни. Многие сегодняшние идеи, постановки связаны кровными узами с тем временем.

Я была молода, думала, что достаточно наблюдать, чтобы понять. Тогда я еще не знала, что в юные годы можно разобраться в каком-то процессе, лишь приобщившись к нему, погрузившись в него с головой. В противоположность тому, как поступают взрослые. Сейчас, пытаясь что-то понять, я от этого отстраняюсь. Иначе вступает в игру генетическая память, точнее, злопамятства. Словно включается условный рефлекс, и ты говоришь: "Варвары идут".

В числе спектаклей, которые я тогда посмотрела, была трагедия "Ignorabimus" Арно Хольца, поставленная Лукой Ронкони в "Фаббриконе ди Прато". Мне было лет двадцать. Не знаю, что определило мою дальнейшую жизнь — тот спектакль или все-таки "Александрийский квартет" Лоренса Даррелла и стихи Тоти Шалойя. Впрочем, я вообще не знаю, определилась ли я в жизни или просто качу неведомо куда, стараясь выровняться, когда меня выбивает из колеи. Но несомненно те девять часов спектакля стали поразительным духовным опытом.

Мариза Фаббри, Эдмонда Альдини, Франка Пути и Анна Мария Герарди играли мужские роли, а Делия Боккардо — женскую. Монументальные декорации, полупустой старый дом, и в этом пространстве — миниатюрные фигурки пяти изумительных актрис. Посмотреть этот спектакль — будто съездить ненадолго в отпуск. Выходя из театра и в прострации хлопая глазами, я думала о том, кто все это время поливал твои цветы и кормил кота. И с удивлением обнаруживала, что на улице то же время года и люди одеты точно так же. На мужчинах те же пиджаки с подплечниками и завернутыми до локтей рукавами, а у самых смелых — тот же розовый начес на голове и пиратские рубахи, а на ногах — недавно появившиеся мартенсы. Безумное время, но тогда, в восьмидесятые, тебя готовы были выслушать.

31. Немного о значениях слова “fiorentina"

Мое любимое лакомство можно найти только во Флоренции и только пару месяцев в году. В этот период я приезжаю почаще и поглощаю его в неумеренных количествах. Потом наступает Великий пост, и schiacciata alla fiorentina — так ее называют — неотвратимо исчезает из кондитерских. За все эти годы мне не довелось встретить ни одного булочника, пекаря-анархиста, который бы осмелился выложить ее на прилавок вне установленного срока. Мы давно уже едим панеттоне летом и клубнику на Рождество, но строптивая скьяччата по-флорентийски утром жирного четверга неизменно машет нам ручкой и пропадает.