Читать «Я РОСЛА ВО ФЛОРЕНЦИИ» онлайн - страница 38

Именно так мы все и ведем себя в скитаниях, стараясь заглушить боль разрыва с друзьями, с семьей. Стараясь занять все время, потому что в тишине, в неподвижности мы становимся уязвимыми. Ностальгия, печаль — это стихия; едва найдя брешь в сдерживающей ее плотине, она прорывается наружу. А там и всей конструкции недолго рухнуть.

18. Мытье улиц

В праздничные дни я чувствовал себя одиноко, говорит отец. Флоренция — скрытный город. Прежде чем кто-нибудь пригласит тебя в гости, могут пройти годы. Пришельцы попадают в своего рода чистилище на долгий период, в течение которого ограничиваются лишь робкими попытками сближения. Ты приглядываешься к Флоренции, кружишь вокруг нее, неуклюже пытаешься делать то, что делают ее жители. Пытаешься имитировать акцент, убираешь в сундук одежду, которая тебя слишком выделяет из общей массы.

Я думаю о том времени, когда переселилась в Рим, город, заслуженно известный тем, насколько легко здесь прижиться. Что называется, масло, в которое входит любой нож. Долгая привычка принимать у себя гостей из разных земель делает его понятным и доступным для каждого. Единственное условие, чтобы быть допущенными в Рим, — это полюбить его. И все же помню, что первое время, идя по улицам, я чувствовала себя чужой. Словно моя кожа была иного цвета или я закутана в паранджу. Мне это казалось очевидным, и я была уверена, что все окружающие это замечают.

Я показывала пальцем на ту сладкую штуку, которую берут вместе с капучино. Произнести "корнетто" не получалось, но если бы я продолжила говорить "бриошь", как привыкла, то так и не перестала бы ощущать себя приезжей. Однако новые слова ты можешь произнести, лишь когда наконец почувствуешь их на языке, не раньше. До этого лучше помалкивать и тыкать пальцем. В один прекрасный день ты входишь в кафе и заказываешь капучино и корнетто. В этот момент ты переходишь из временных переселенцев и разряд горожан.

Впрочем, это все равно не то же, что родиться в Риме. И особенно провести здесь детство, Быть по-настоящему откуда-то родом — значит сделать для себя это место мерилом мира, и это обычно случается в детстве, когда мы убеждены, что на свете бывают только такие улицы, такая манера говорить, такая еда.

Например, я, пока жила во Флоренции, верила, что город — это такое место, где автомобили раз в неделю следует переставлять куда-то очень далеко от дома, потому что кому-то нужно мыть улицы. И недостаточно было просто плеснуть воды, наскоро подмести. Поскольку улицы в городах — таково было мое убеждение, пока я жила во Флоренции, — это что-то вроде гостиных: чтобы протереть пол, надо отодвигать диван. Мне совершенно не казалось странным, когда в полночь приглашенные на ужин гости прерывали на полуслове беседу, ставили бокал с вином на буфет, хватали ключи и, накинув пальто, проворно выбегали на улицу, чтобы перепарковать машину где-нибудь подальше, сражаясь с толпою людей, столкнувшихся стой же проблемой. У некоторых были не зашнурованы ботинки, а под пальто пижама — словом, тот же наряд, что у владельцев собак. Это были те, кто забыл, что этой ночью моют улицы, и теперь с удвоенной яростью боролись за вожделенный прямоугольник антиматерии.