Читать «Череп императора» онлайн - страница 8

Я представил себе, как бы все это выглядело на практике, и улыбнулся. Вот прямо сегодня, с утра, Алексей мой Эдуардович Осокин, великий спортивный обозреватель, безвременно меня покинувший, встанет, пивка для опохмелки попьет и пойдет вставать плечом к плечу. От сознания собственной значимости хотелось высоко и гордо поднять голову, но голова была тяжелой, тупо болела и упорно не желала подниматься. На улице по-прежнему шел дождь, хотя уже и не тот, что ночью — беспросветный всемирный потоп. Подняв воротник плаща, я прямо по лужам зашагал прочь. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Часы утверждали, что дело шло к одиннадцати утра. Впрочем, часы мои имели тенденцию отставать, так что на самом деле могло оказаться гораздо больше. Скажем, полдень. Ехать в редакцию рано. Кроме уборщиц да разве что главного редактора, в такую рань там никого нет. Однако домой, в Купчино, в полгода уже не убиравшуюся квартиру, ехать хотелось еще меньше. В гастрономе на углу Литейного и Фурштатской я купил бутылку пива и решил, что кроме как в редакцию ехать-то, пожалуй, и некуда.

На самом деле использовать свое служебное положение в личных и низменно-корыстных целях, кроме уже упомянутого случая с оставлением в залог книжечки «ПРЕССА», мне доводилось только единожды. Дело в том, что дома у меня в туалете текла здоровенная черная труба — как я позже узнал, называется она «стояк холодной воды». Тек этот самый стояк ровным счетом полтора года, причем временами с такой интенсивностью, что по утрам мне приходилось в туалет буквально вплывать — брассом. Не помогало ничего. Ни поползновения обольстить диспетчершу аварийной службы, ни попытки подпоить «Смирновкой» дебила-водопроводчика. Стояк мой по-прежнему тек, и чинить его никто не хотел. Хрен бы, конечно, с ним, пусть бы тек, я неприхотлив и дома бываю от силы две ночи в неделю, но как-то раз приведенная Лешей Осокиным дама, выйдя из туалета, задумалась и сказала, что никогда еще не видела квартир, в которых запланировано сразу два душа. Это было последней каплей. Прошлой весной я наконец собрался и позвонил-таки начальнице жилконторы. Я вежливо изложил ей суть дела, но по всему было видно, что на мою трубу ей глубоко наплевать. И тогда, окончательно озверев, я сказал:

— Сегодня в двадцать один тридцать гранки моей газеты уходят в типографию. Если до этого времени стояк будет течь, то завтра вы, милая дама, увидите свою фотографию прямо на первой полосе. Ясно излагаю?

Излагал я, как оказалось, достаточно ясно. Прошло сорок минут, и целая бригада сантехников (поверите? — абсолютно трезвых) зацементировала мою трубу, причем намертво. Теперь, как я подозреваю, ей не страшен даже средней интенсивности ядерный взрыв.

Интересно, что здесь сыграло большую роль — незнакомое начальнице слово «гранки» или ее личная нефотогеничность? Неужели можно всерьез поверить в подобный бред, в то, что я в силах взять и вот так запросто напечатать историю собственной трубы на первой странице городской газеты?

Я не горжусь этой своей победой. Дай тебе Бог, милая начальница, всяческих успехов на работе и в личной жизни. За это я, пожалуй, и выпью. В магазинчике на первом этаже Лениздата я купил еще четыре бутылки пива. Подумал было о водке, но решил, что ладно, успеется еще.