Читать «Соборная площадь» онлайн - страница 326

После обеда с по прежнему мутными помоями вместо подслащенного, пусть подобия, но чая, я задержался в раздаточной. В палату идти не хотелось. Вообще отпало желание с кем-то разговаривать. Еда тоже не лезла в рот, хотя в нижнем отделе шкафа для чистой посуды стояли чашка с супом, тарелка с кашей и парой кусков рыбы. За окном, во дворе напротив, танцевали психически ненормальные женщины. Мальчик — придурок лет двенадцати на вид — на самом деле ему стукнуло шестнадцать — толстыми слюнявыми губами мусолил мундштук выклянченной у прохожего сигареты. У него не было родителей, кажется, он и родился в Ковалевке. Ночи он проводил то в подсобке кухни, то в подобии собачьей конуры на территории областного дурдома. За прошлый вечер, ночь и утро отделение пополнилось новыми клиентами из числа алкашей с психбольными. Из коридоров доносились крики, стоны, жалобные зовы. Человек привыкает ко всему. Я давно перестал вздрагивать, испуганно оглядываться по сторонам. Завтра должны выписать, все зависит от заведующего. Что делать на воле, с чего начинать — не знаю. Однажды ко мне наведался бывший председатель комсомольского штаба по реконструкции завода «Ростсельмаш», постоянно помогавший мне в журналистской работе, ныне хозяин приличной фирмы Сергей Фабрикант. Всю ночь мы распивали литровую бутыль марочной водки немецкого производства, разбавляя ее пепси-колой. Давнишний кореш не торопился домой, для приличия все же звякнув по телефону не ответившей жене. Долго разговаривали на философские темы. Он поступал на философский факультет московского высшего учебного заведения. Не поступил, хотя родом из глухой белорусской деревни, то есть, то, что требовалось Советской власти. Я жаловался на то, что не нахожу взаимопонимания ни с Людмилой, ни с матерью, с братьями, сестрами. К родной дочери тоже не заявишься с бухты — барахты, хотя дверь откроет.

— Откроет? — переспросил он. — А остальные?

— Если что-то серьезное, на порог пустят.

— Во-от, а ты нюни распустил. Когда тебе не откроют двери даже дети, которых ты вырастил — выкормил, в люди вывел, тогда пиши пропало. Задумываться уже будет поздно. А сейчас не вижу никакой трагедии. Размолвки бывают у всех. У меня, брат… В общем, бардак.

Помнится, подумал, человек при больших деньгах, разъезжающий на «Вольво», вдруг заговорил об одиночестве. Значит, что-то не так. Когда денег не было и целыми днями пропадал на заводе, крепче семьи я не встречал. Жена зажралась? Дети получили свое и решили отделиться? Но что мешает начать заново? Да, теперь понимаю тебя. Дерево с подрубленными корнями шелестит листвой уже не так. И все-таки, я тогда не совсем сочувствовал, что-ли, ему. К тому же, он, обещавший издать мою книгу за пару- тройку месяцев, палец о палец не ударил, словно разговора об издании не было вовсе. Странно, но таковы все крестьяне — наобещают и не сделают. Ладно, забыли, потому что вся страна такая. У меня достаточно «друзей» подобного рода, которых лично я не считаю даже за знакомых. Они же пусть как хотят. Так вот, ныне же, все перемолотые в ту ночь проблемы навалились на меня разом. Они оказались посложнее. И корни подрублены, и денег ни копейки, и квартира разворована. К кому идти на поклон, чем заняться? Что делать?..