Читать «Любовь и фантазия» онлайн - страница 64

— Сначала жена, а теперь вот полюбуйтесь — молодая львица!

Его командир, положив свою белую тонкую руку на рукоять кинжала с насечкой, промолчал, сделав вид, будто не слышит. Время шло; вдалеке заржала лошадь, за ней — другая. Люди начали терять терпение, однако все хранили почтительное молчание. Тогда Иса бен Джинн подошел к Бу Мазе и на этот раз довольно громко сказал:

— Обеих девушек вместе со служанкой мы доставим к тебе в палатку!

Узкие блестящие глаза шерифа по-прежнему были прикованы к Бадре. Но вот наконец он повернул голову в сторону своего лейтенанта. И даже не улыбнулся. Удостоил только легким кивком головы в знак согласия.

Потом резким движением дернул за повод и ускакал проверять, удачной ли оказалась другая ловушка, устроенная двумя лье дальше: солдат конного отряда, решивших бежать через узкие горловины уэда, подстерегали пехотинцы — сбеахи. Так что пули настигли их и там. Посланный гонец сообщил, что люди аги, попав в эту вторую ловушку, погибли все до одного.

Час спустя Бу Маза удалился к себе в палатку, раскинутую на ночь.

Никто на другой день так и не дознался, девственницы ли отвергли шерифа, когда он явился к ним, или же сам он не пожелал прибегнуть к силе при виде своих разгневанных или зачарованных жертв.

Остаток дня и всю ночь из мести ли или из ненависти дочь погибшего аги держала в руках кинжал отца. «Я убью либо себя, либо тебя!»- твердила она как в горячечном бреду и не умолкала даже тогда, когда Бу Маза делал вид, будто собирается подойти к ней. В ответ молодой командир лишь слегка щурил глаза и без особого удивления глядел на этих девиц, которые, несмотря на его блестящую победу, а может, как раз из-за нее, не желали покоряться ему.

В конце концов, устав, видно, от этой лихорадочной ненависти дочери аги, он приказал служанке увести ее вон из палатки. Остаток ночи те провели на улице. Стоял июль, ярко светила луна. Голубоватое пламя оливковых веток согрело их.

Так Бадра осталась одна в эту ночь, которая должна была стать ее первой брачной ночью, одна, наедине с шерифом. Из близлежащих долин доносился порой вой шакала. За кустами туи дрожал дозорный. Решено было выставить усиленную охрану… Однако свет факелов, освещавших палатку командира, горел не угасая. Сжимая в своих объятиях уснувшую дочь аги, мулатка чутко прислушивалась. Но вокруг-ни шороха, ни звука! «Неужели мужчина может устоять перед ослепительной красой моей маленькой Бадры?..» Машинально она читала про себя обрывки Корана. «Да никакой он не мужчина, этот шериф!»

На рассвете полог белой палатки приоткрылся. Бу Маза шагнул навстречу первым утренним лучам, а внутри все еще виднелся отблеск пламени горящей свечи… Шериф прищурился. Мулатка, сама не зная как, очутилась возле него. Он кивнул головой и пошел прочь. Служанка вошла в палатку.

Со вчерашнего дня Бадра, казалось, так и не шелохнулась. Сидящая статуя, да и только: глаза закрыты, веки голубеют от краски, на висках — мелкие капельки пота, воздух насыщен влагой… «Диадема-то тяжелая», — подумала служанка, опускаясь на колени.