Читать «Любовь и фантазия» онлайн - страница 57

Итак, Бадра, одинокая принцесса, живет-поживает в самом сердце пришедшего в упадок града. И уже год, как тайные волнения будоражат город, который никак не может забыть о своем былом величии. Каид Бен Кадрума явно стал сдавать, хотя ему нет еще и шестидесяти. Когда ему было двадцать лет, то есть во времена турецкого владычества — старожилы города до сих пор любят рассказывать об этом, — он отличился в годину смут и беспорядков, которыми памятен был страшный мятеж деревень против бея Орана. Это было задолго до апреля 1830 года! Да, тогда он проявил и отвагу, и сообразительность!.. А дело было так. Возвращаясь из Мазуны в Оран, бей попал в одном из ущелий в ловушку; самому ему удалось бежать, зато вся его охрана была перебита грозными сбеахами и улед жунами. Вернувшись по весне с удвоенными силами, причем добрая половина его людей — все в основном из недавно обращенных — не говорила ни по-турецки, ни по-арабски, бей учинил жестокую расправу. Каиду, тогда еще только что заступившему на должность, пришлось возглавить депутацию, которая пыталась смягчить оттоманскую суровость.

И вот в апреле 1845 года каид Бен Кадрума вновь оказался в подобной ситуации: делегация именитых граждан Мазуны встречала у ворот города (у тех самых ворот, которые две года назад они не пожелали открыть самому Абд аль-Кадиру, невзирая на его красных всадников и артиллерию) приближавшуюся французскую армию, которая только что одержала победу в жестоких боях с разгоряченным войском шерифа Бу Мазы, нового героя горцев, которого местные племена окружали опасным обожанием. Подробности одной из битв стали известны в Мазуне еще днем: атака французов была стремительной, и все-таки они потеряли двадцать человек! Шериф на своем скакуне скрылся со скоростью урагана.

Каид, стало быть, предстал перед командиром французов, едва державшихся на ногах от усталости; произнеся свою собственную речь и выслушав речь одного из старейшин города, он, не дрогнув, слушал теперь угрозы полковника, некоего Сент-Арно, прибывшего из Милианы…

Восседая на лошади, Сент-Арно с раскрасневшимся лицом кричал во весь голос, что из-за двуличия своих жителей Мазуна превратится скоро в руины; что Францию не обманешь, она все видит и знает; что коммерция процветает здесь, в городе, только благодаря воровству и разбою или, во всяком случае, благодаря укрывательству и перепродаже краденого; что чересчур большие стада, блеяние которых доносится сюда из садов, наверняка принадлежат беженцам или метяжным племенам… По мере того как произносилась эта речь, офицер из арабского отдела, некий Ришар, на лбу которого красовалась широкая повязка, так как он был ранен в недавнем бою, медленно переводил слова полковника для десятка именитых граждан, которые, закутавшись в свои просторные тоги, стояли, понуро опустив головы.

В ответ каид сказал отрывисто, с горящими глазами: Да будет на все воля Аллаха! Мазуна — город нейтральный, свободный город!.. Она одна сумела противостоять эмиру и не открыла пред ним своих ворот; она и теперь сумеет противостоять как господам, так и бандитам!