Читать «Дневник офицера Великой Армии в 1812 году.» онлайн - страница 97

При выходе из Смоленска мы бросаем последний взор сострадания на трупы стольких храбрецов, которые лежат по улицам без погребения. Толпа отсталых и прислужников, которые следовали за нами из Москвы, ждала нас у ворот города. Многие из них едва могут подниматься сами и с отчаянием указывают нам на казаков, которых можно было заметить на возвышенностях по правому берегу реки.

Что касается людей, способных сражаться, то мы оставили в Смоленске около 8000 человек первого корпуса, включая сюда и 2565 солдат, которые здесь были найдены Даву, и 6000 — корпуса Нея, два полка гарнизона и обозы.

Путь продолжался в молчании; только слышны были удары лошадиных копыт да короткая и частая брань проводников, когда они попадали на обмерзший косогор, через который не могли перебраться. Сколько падало в изнеможении в таких случаях! А иногда, несмотря на деятельное усердие канониров, приходилось даже бросать повозки, зарядные ящики и пушки. У артиллерии гвардии сравнительно лучшие лошади, но и ей потребовалось 13 часов, чтобы пройти расстояние от Смоленска до Корытни, т.е. всего 5 миль.

Выехав поздно из Смоленска, подвигаясь медленно вперед и с бесконечным числом проволочек, мы не могли в этот вечер пройти дальше Лубни, которая находится всего в трех милях от Смоленска. Вся дорога загромождена зарядными ящиками, повозками, покинутыми пушками. Никому и в голову не приходит взорвать все это, разрушить, разобрать, сжечь. Тут и там умирающие лошади, всякого рода оружие, ящики без дна, опорожненные мешки указывают нам дорогу тех, кто шел впереди нас. Мы видим также деревья, у стволов которых пытались разводить огонь, и вокруг этих стволов, ставших надгробными памятниками, несчастные жертвы испустили дух после бесполезных усилий согреться. На каждом шагу многочисленные трупы; возчики пользуются ими, чтобы завалить рвы, колеи, чтобы выровнять дорогу. Сначала нас от этого бросало в озноб, затем мы привыкли. Всякий, у кого нет хороших лошадей и верных слуг, почти уверен, что не увидит своей родины.

Что касается меня, то достаточно было моей недолгой отлучки из своей колонны, чтобы я потерял свою провизию и маленький багаж.

Полковой командир и начальник батальона Бастида предписали мне оставаться в хвосте полка и следить за тем, чтобы никто из наших не отставал. Я почти всегда удачно справлялся с этой опасной и тяжелой обязанностью, благодаря которой я был зрителем всех несчастий нашей колонны.

Я несколько задержался в Смоленске, чтобы позаботиться о судьбе несчастных велитов, которые там оставались, и чтобы торопить отсталых, и эти мои обязанности заставили меня на довольно продолжительное время отделиться от колонны. Верхом на усталой лошади я спешил потом ее догнать; но моя лошадь, не подкованная железом, несколько раз падала. Я увидал казаков, показавшихся слева дороги и на высотах около Смоленска, и боялся стать их добычей.

При последнем падении моей лошади вся моя амуниция отвязалась. Я был в сильном возбуждении ввиду опасности, которой я подвергался; мои руки коченели от холода и ноги замерзали во время вынужденной остановки. Наконец, приведя все кое-как в порядок, я, держа лошадь в поводу, бросился бежать, чтобы согреться. Лошадь скользила на каждом шагу, увлекая и меня за собой; раны на ногах, образовавшиеся вследствие слишком узкой обуви, открылись и увеличивали мои страдания. Наконец, я присоединился к колонне, выбившись окончательно из сил. Свою лошадь я поручил саперу Маффей с приказанием не удаляться от меня.