Читать «Всё так (сборник)» онлайн - страница 117
Елена Викторовна Стяжкина
– Ужас! – кричу я.
– Что? Он ее бросил? – Сережа вскакивает с кровати, стремительно надевает джинсы и начинает метаться по комнате. – Говори! – кричит он. – Я смогу! Смогу это пережить! Убью его и смогу…
– Мы скоро допересаживаемся до дедушкиного места! – кричу я.
– Типун тебе на язык!
– Ну не скоро, ну когда-нибудь!
– Я не доживу, – обещает Сережа, снимает джинсы и возвращается в кровать.
Спать нам еще целых два часа.
Приезжал Андрюша. Завтракал. По-семейному. Чтобы ему было комфортно, мне пришлось лить на голову воду, потом на нее же направлять горячий воздух из фена. Еще мне пришлось надеть «уличную футболку», испечь блины, пожарить котлеты, сварить овсянку, сделать салат из помидоров и огурцов.
Кроме головы, я еще помыла полы, плиту, Мишино лицо от шоколада.
Помыть лицо Сережи мне не удалось. Он решил остаться себе верным и грязным.
Андрюша пришел. Улыбался. Ел. Курил в вытяжку. Катя потягивалась и зевала. Пила молоко. Сережа и чайник кипели. Зря.
Андрюша сказал:
– В «Наташе» предлагают свое меню, свое спиртное и свою музыку. Где-то тридцать долларов на человека. И если в эту «Ларису» отвезти деньги прямо сейчас, то они сделают скидку. А еще в «Галине» бывают цирковые артисты. Нам надо?
На прощание он поцеловал Катю в губы, а меня – в руку.
– Какой бабник! Если по Фрейду! – прошипел Сережа в закрытую за Андрюшей дверь.
– Склеротик! Кафе называется «Ольга», – не согласилась я.
– Ой, ну не надо ссориться, – пропела Катя и обняла нас обоих. – Зато одно имя из девичьего списка мы можем вычеркнуть. Это же нехорошо, когда папа не может запомнить, как зовут дочь? И мы не будем напрягать папу. Так что Ольге – точно нет.
Смотрели фильм «Отец невесты». Сережа сказал: «Ну точно про меня. Ненавижу этих Макензи».
Ходили на перекличку. Миша спросил: «Вы уверены, что школа – это обязательно?»
Позвонила бабушке Маше. Зажмурилась и сказала:
– Это я, Наташа. Мама, – тут запнулась, – вашей внучки Кати. У Кати свадьба. Приезжайте.
– Деточка, – заплакала она в трубку. – Деточка… Мой Геннадий умер. Умер совсем. Его теперь вообще нет. Два месяца назад. И операция, знаешь, прошла успешно. Очень хорошие хирурги в Бакулевском центре. И дорого очень берут. За такие деньги можно было сделать и две, и три операции. Но сделали одну. Очень хорошую. Он хотел пить, курить и быть физически сильным. Сказал, что жить инвалидом-диетником не собирается. Только не вы́ходили мы его. Три месяца, деточка. Три месяца. И я сейчас уже в сорок втором размере. А ты, как обычно, в пятидесятом? Главное – это уход. Вся больница мне удивлялась. И кашки ему, и супчики, и все время рядом. А он, Гена мой, глаза откроет, посмотрит – и назад, в свой мир. Никогда меня в свой мир не пускал. И тут… То же самое. Взял и сбежал. Ему меня очень жалко было. Он ради меня только и жил. И умер ради меня. Чтобы я этими кашами не мучилась, через всю Москву не ездила. И Валера нам очень помог. За все заплатил. Ты помнишь Валеру? А теперь осталась собака. И эта собака, мы назвали ее Джерри, все время ждет Геночку. Но Геночка, как обычно, не приходит. А Джерри ждет. Мы ходим с ним гулять, и все прохожие смотрят на нас и очень сочувствуют, потому что мы выглядим красивыми, одинокими и неприкаянными. И как нам теперь жить, деточка?
