Читать «Всё так (сборник)» онлайн - страница 10

В охрану поставили взрослого, но городского. Ноги голые, штаны короткие. Не страшный. Смешной. Пионэр.

Закрытая Кася кувыркалась. Приседала. Садилась на шпагат. Отжималась от пола. На ладонях. И на кулаках. Потом замерла.

– Ты что? – перепугался городской.

– Лотос, – сказала Кася. – Японская гимнастика.

– Меня Миша зовут, – буркнул он и покраснел.

А каждый бы покраснел. Кася – лысая, семи почти лет от роду, из тела только кости, из одежды – синие трусы и майка. Майка – серая, застиранная. Форменная. Майку выдали для спортивных мероприятий. Сидеть в тюрьме – это «по-ихнему» спорт. Хотя Кася думала, что не спорт.

Тюрьма – это область мечты. Все приличные люди сидели в тюрьме. И Ленин. И батя. Даже бабка сидела три дня.

– Меня Миша зовут. Я поэтом буду.

– Зачем?

– Как? Воспевать!

– По пьянке? По пьянке все поют. Не перекричишь…

– Поэт – это когда стихи.

– А на турнике ты сколько раз подтягиваешься? – спросила Кася.

– Уж побольше, чем ты, – хмыкнул он.

Никто не подтягивается больше, чем Кася!

– Выводи! – потребовала она.

– Куда?

– На расстрел.

Миша вывел Касю. Сначала к турнику. А потом, после позора (он проиграл, да! Пятнадцать раз – разве подтяжка?), вывел к дырке в заборе. И рубашку свою притащил, и штаны, и веревку, чтобы подвязаться, и адрес в Ленинграде.

Но зачем Касе Ленинград?

Ной обещал забрать. И не забрал. Кася пошла в город. Нашла вокзал и паровоз. Притворилась внучкой, притулилась к пьяненькому дедку. Просочилась в вагон.

«Эй, хлопец! – кричали ей. – Куда лезешь?»

«У меня вши. Я с дедушкой!» – кричала она.

Никто не хочет вшей. Если у тебя вши, рядом образуется много свободного места. Вши – это даже больше, чем деньги.

Паровоз отвез Касю не туда. Она села в другой. Тоже притулилась. К тетке с яблоками.

И опять не туда.

Потом додумалась. Спросила у милиционера на вокзале: «Нам с мамкой в Ольгинку. А большой город рядом с нами – Харьков. Так куда садиться?»

Двадцать девять целых дней. И полдня в добавку. Вот сколько ехала.

В детдоме уже из-за этой дороги Кася никак не могла осилить арифметику. «Поезд проехал пятьдесят километров за один час. И вернулся на место с той же скоростью. Сколько времени он ехал назад?»

Назад можно ехать сколько угодно. Очень долго. И даже предолго. Это очень зависимое дело – вернуться назад.

И не факт, что попадешь туда, откуда уехал.

Села не было. Лужа, в которой купались утки и гуси, – была, дом за лужей, где Гришка, как напьется, всегда бил жену, гулящую Катьку, – был тоже. Сельсовет в перестроенной церкви – стоял. Распахнутый, расхристанный. Пыль от ветра – да. Запах сырости из бабкиного подвала. Мешок картошки, заваленный досками и тряпьем… И никого.

Кася кричала-кричала, а потом взяла мешок и пошла назад. В город.

Милиция нашла ее на дороге. Дядька-милиционер рвал из рук мешок. Кася кричала: «Ной! Ной! На помощь! Не отдам!»

И не отдала! Так и сидела с мешком. Мише-поэту потом сказала: «Была подследственной. Никого не выдала!»

Не выдала ни мамку, ни бабку, ни сгинувшее село.