Читать «Дневники 1918-1919» онлайн
Михаил Михайлович Пришвин
М.М.ПРИШВИН ДНЕВНИКИ
1918-1919
Пришвин М. М.
Дневники. 1918—1919 /Подгот. текста Л. А.Рязановой, Я. 3. Гришиной; Коммент. Я. 3. Гришиной — СПб.: ООО «Изд-во "Росток"», 2008. - 560 с.
В ходе подготовки «Дневников 1918-1919» М. М. Пришвина ко второму изданию были сверены и частично прочитаны места текста, не разобранные или пропущенные в первом издании.
ISBN 978-5-94668-059-2
УДК 882
ББК 84Р7-4
Л. А. Рязанова, наследница
М. М. Пришвина и В. Д. Пришвиной, 2008
Л.А.Рязанова, Я.З.Гришина,
подготовка текста. 2008
Я. 3. Гришина, комментарии, 2008
ООО «Издательство "Росток"», 2008
ДНЕВНИК 1918 г.
-5-
[
Встретили Новый Год с Ремизовыми: их двое и я, больше никого. На дворе стужа ужасная.
Мучительно думать о родных, особенно о Леве ничего не знаю, никаких известий, и так другой раз подумаешь, что, может быть, и на свете их нет. И не узнаешь: почты нет, телеграф только даром деньги берет.
Эпоха революции, но никогда еще люди не заботились так о еде, не говорили столько о пустяках. Висим над бездной, а говорим о гусе и о сахаре. За это все и держимся, вися над бездной.
Марья Михайловна сказала:
— Сегодня ночь опять звездная, опять много потеряется тепла через излучение в межпланетное пространство, и завтра мороз, вероятно, еще будет крепче.
Мне понравилось, как вчера в трамвае одна молодая дама, увидав объявление о бал-маскараде, гневно сказала:
— В такое время, негодяи, о каких-то балах думают, нашли время!
С Новым Годом поздравляемся иронически и не знаем, что пожелать, говорим:
— С Новым счастьем!
[
[
-6-
Двенадцать Соломонов нашей редакции, запертые в тюрьму в часы, когда они пишут обыкновенно статьи, — вскакивают с коек и вместо писания начинают между собой политический разговор о фундаменте власти и увлекают с собой в политику энтомолога, музыканта, собирателя византийских икон и разных чиновников-саботажников: из банка, из министерства.
Двенадцать Соломонов редакции нашей газеты со всеми хроникерами, корректорами, конторщиками редакции и типографии и со всеми случайными посетителями редакции и даже теми, кто зашел в контору газету купить, — были внезапно арестованы в 3 часа дня 2-го января.
Во время ареста три присутствовавшие в редакции члена Учредительного Собрания сказали:
— Мы члены Учредительного Собрания. И про меня кто-то сказал:
— Это известный писатель! Арестующий комиссар ответил:
— С 25-го числа это не признается.
Нас привели на Гороховую, № 2, и, поставив в углу комнаты трех мальчиков с ружьями, оставили часа три сидеть на лавочках друг против друга в полутьме. Потом стали одного за другим вызывать, мы думали, к допросу, готовились, сговаривались, кому за кем выходить. Я был один из последних и, надев пальто, в сопровождении конвойного пошел по длинному коридору. Где-то в извилине коридора меня остановил какой-то комиссар, записал мое имя и попросил вывернуть карманы. Ощупав всего, он меня отпустил, и конвойный повел дальше, и, наконец, я почувствовал: вот эта последняя дверь, вот где трибунал. Изумленный, я остановился на пороге, передо мной сидели все мои прежние товарищи по редакции и все смеялись. И скоро я смеялся вместе с ними, когда вскоре вошел следующий за мной арестованный. Похоже было на игру в жмурки или как песочные часы пересыпают из одного яичка в другое.
