Читать «Записки дивеевской послушницы» онлайн - страница 3

— Куда пошел?

С этими словами дед удержал Ваньку и начал вслух говорить молитву, а внуку велел повторять. Внук наскоро проговорил, что запомнил, и побежал к столу. Дед пододвинул к нему вареную очищенную картошку, парное молоко и стал наблюдать, как Ваня уплетает завтрак.

— А тебе я еды не дам, — говорил Ваня Мурыге, — потому что ты не молился. Такой большой кот, а даже креститься не умеешь, вот так, руку надо на лоб, потом одно плечо, потом второе, а потом на животик…

Мурыга внимательно смотрел на маленького человека и облизывался. Ваня-таки не выдержал и отломил ему кусок картошки. Кот брезгливо отвернулся и ушел.

— Ну и не надо, — сказал обиженно внук.

После завтрака дед взял Ваньку сети проверить, которые вчера поставил по темноте. В другие дни он ставил одну сеть рядом с избой в зарослях камыша, там всегда шла щука, теперь отрядил две — вторую подле пригорка, где в иные дни бывал карась размером с котелок. Ванька надел солдатскую пилотку, найденную вчера на чердаке, и с деловым видом направился к реке, где болталась легонькая весельная лодка, привязанная к березовому колу.

— Деда, это наш корабль?

— Да.

— Деда, а можно я буду капитаном?

— Попробуй…

Дед достал «Беломорканал» и неторопливо закурил, оглядывая водную гладь. Вид темно-зеленого речного ковра одновременно бодрил и успокаивал. Вдалеке крякали утки, высиживая потомство. Вспомнился зять. Тот самый Танькин муж. «Не пьет, не курит», — сказала о нем дочь как бы между прочим. Отец ни слова не сказал, а мать проговорила: «Значит, хороший человек, должно быть, раз с молодости за здоровьем следит». — «Более того, — добавила дочка, — Саша даже кофе не пьет, говорит, что он вредный». Мать ахнула, а отец усмехнулся. Потом еще пару раз дочка с мужем приезжали, вроде счастливые. И как-то сразу после свадьбы семья младшей дочки отдалилась от родителей, какой-то чересчур официальный тон у Таньки сделался, появились слова «карьера», «планирование семьи» и еще много чего телевизорного. С другой стороны, вроде как понятно, жена, она и должна держать линию мужа, чтобы семья не распадалась. Но какая-то тяжелая политика выходила у этой семьи.

Отец в их дела не вмешивался. Со старшими зятьями он сразу сдружился, на охоту ходили вместе, рыбалку, в баню. А когда старший, Наташкин муж, значит, сгульнул чуток, тесть на правах старшего не только не выдал мужика, но и обследоваться на медицинскую тему велел. В общем, все как у людей.

Жизнь научила деда не обижаться. Ни на людей, ни на себя. Когда-то его отца — Петра Егоровича дважды убивали. Один раз за то, что дворянских кровей, тогда так было положено, слуги убивали господ. Повели их в сад. Велели яму копать, отец с четырьмя взрослыми сыновьями в полчаса уложились, их комиссары штыками прокололи на глазах у мальца Петьки, об Петьку сильно мараться не стали, одного штыка, решили, достаточно, бросили сверху, наскоро засыпали землей и ушли. Садовник Егор, добрая душа, из каретного двора все наблюдал, откопал, похоронил по-христиански, а Петьку выходил. Мог бы и мать выходить, ее тоже не сильно изувечили, но она была на сносях, в могиле начались преждевременные роды… Видать, так Богу надо было, чтобы из большого дворянского гнезда, когда-то известного на всю Россию, выжил один птенец, да и тот под чужой фамилией: Егор потом выдавал Петьку за своего, чтобы жизнь сохранить ему.