Читать «Нетерпеливые» онлайн - страница 94

— И с каких же это пор она ходит к тебе?

— С самого начала. Я сказала тебе об этом в первый же раз, но тебе это вроде бы не понравилось…

— Мне это не понравилось, и ты все-таки принимала ее! И ничего мне не говорила!

— Видишь ли, — заскучав, принялась я возражать, — насчет Жильберты ты не прав.

— Да плевать мне на Жильберту! Сегодня я вижу, что ты ничего мне не говорила… Подумать только, ведь почти каждый вечер я умолял тебя сказать мне правду… Нет, понадобилось поймать тебя с поличным… Ах, Далила, — горько заключил он, — я очень ошибся на твой счет. Я принимал тебя за ангела.

Помолчав, он тихо добавил:

— Но почему же нельзя было сказать мне, раз тебе так невыносима эта жизнь?

— Чего я не выношу, так это твоих повадок хозяина; это ты вынудил меня лгать… Впрочем, я не совершила ничего дурного. Да, я принимала подругу, ну и что? Не сообщила об этом тебе? Так знай же, что я всегда буду говорить только то, что захочу.

Салим приблизился ко мне. Я струхнула. Я говорила не думая. Он принялся кричать. Но я ничего не услышала, потому что голова моя тотчас дернулась от пощечины, от другой, от третьей… Во мне воцарилась огромная пустота и только одна мысль: «Не поднимай руки, только не поднимай руки». Я принимала удары, принимала это искаженное яростью лицо, отдувавшееся при каждой пощечине. Какой — то темный восторг охватывал меня от того, что я вот так подставила лицо. Он же, видя, что я бросаю ему вызов, бил уже наотмашь… Под конец мне пришлось опустить голову; стоило мне сделать эту попытку к защите, как я уже только и знала, что укрываться. Я рыдала и слышала, как совсем рядом хриплый голос время от времени, захлебываясь, бормочет что-то нечленораздельное.

Потом все вдруг прекратилось… В ушах у меня гудело, и было одно лишь желание: уснуть. Глубоко, навсегда. Салим еще не ушел. В этой внезапной передышке казалось, что оба мы заблудились где-то на выходе из грозы.

Внутрь меня капля за каплей просачивалось какое-то странное спокойствие, и я, несмотря на свое состояние, пыталась разобраться, что это за ощущение. У него не было ничего общего ни с усталостью, ни с безразличием, ни с гордостью отчаяния. Скорее это было удовлетворение от того, что я наконец побывала в сердце настоящей драмы. Не поднимая глаз, я угадывала, что Салим стоит рядом, все такой же разъяренный. Я слышала его трудное, как у зверя, дыхание, и мне казалось, будто рядом со мной о скалы разбивается прибой. Я подняла голову: он воззрился на меня с ненавистью.

— Останешься тут на весь день, — отчеканил он.

Взяв свои вещи, он исчез. Я слышала, как в замке повернулся ключ и шаги Салима затихли вдалеке. Мне не хотелось верить, что я не могу выйти. Я выйду, сказала я себе. И повторила несколько раз вслух, уверенно: «Я выйду». Потом окинула взглядом притихшую комнату, которая была похожа на покинутую актерами сцену, и встала.

Сначала мне захотелось посмотреться в зеркало; я это делала всегда в те моменты, которые считала поворотными в своей жизни. Теперь я думаю о всех зеркалах в уже забытых комнатах, которые отражали мое лицо с такими разными выражениями: веселья и беспечности, серьезности и мечтательной задумчивости. Что касается выражения счастья, то единственным зеркалом, его отразившим, были глаза Салима. Теперь же, в этот час, сказала я себе, он не получит выражения страсти, утихшей ярости. Я мстительно вгляделась в свои черты.