Читать «Повесть из собственной жизни: (дневник): в 2-х томах, том 1» онлайн - страница 3

В поисках средств существования Евгения Карловна Розентретер (именно под этой фамилией вошла она в семейные легенды) сдавала комнаты. Среди ее постояльцев были Борис и Николай Кнорринги. Так состоялась судьбоносная встреча двух фамилий. Две дочери Щепетильниковых — Нина и Мария — вышли замуж за братьев Кноррингов. Таким образом семьи породнились дважды.

Когда родилась Ирина, ее родители были студентами: Мария Владимировна, окончившая Казанскую Ксенинскую гимназию, училась (с перерывами) на Высших женских курсах в Москве; Николай Николаевич — на историко-филологическом факультете Московского университета. Первые годы Ирина росла в семье дяди и тети, дом которых находился рядом с их домом в Елшанке. Из воспоминаний Н. Н. Кнорринга:

«Осенью <1906 г.> я поехал в Москву, в университет, а жена поступила учительницей в нашу сельскую школу. Школьные постройки были расположены тут же, на берегу озера, где и наша усадьба, саженях в пятидесяти от дома. Когда жена была в школе и давала уроки, то, в случае какой-либо надобности, в окне вывешивались определенные знаки, вроде платка, обозначавшие, что в доме требуется ее присутствие. В школе уже знали это, и иногда, среди урока, мальчики, увидев соответствующий знак, кричали: „Мария Владимировна, вас зовут!“»

После окончания университета Н. Н. Кнорринг был направлен в Харьков в качестве директора гимназии. Вскоре туда переехала и его семья, но каждое лето семья приезжала на каникулы в Елшанку. Брат Ирины, Глебушка, умер в возрасте одного года, и она считала родными своих двоюродных братьев и сестер — Игоря, Гали, Нину и Олега, с которыми вместе провела в Елшанке незабываемые детские годы, воскрешенные ею на страницах Дневника. «Мой воздушный замок — семейный очаг, — повторяет Ирина, — ключ от замка — Елшанка». «Племянники звали меня „дядя Коля“, — поясняет Н. Н. Кнорринг, — и, очевидно, не без влияния этой словесной конструкции Ирина стала звать меня „папа Коля“, и так осталось на всю жизнь». Читатель Дневника заметит, что И. Кнорринг, даже при перечислении официальных лиц, включает неизменно нежное «Папа-Коля». «Папа-Коля» и «Мамочка» автор пишет только с заглавной буквы, причем даже в самых «сложных» обстоятельствах, когда конфликт «отцов и детей» достигает условного максимума.