Читать «Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности» онлайн - страница 214

Все книги на тему ядерной войны рано или поздно, но невольно сбиваются на возвышенный библейский пафос — может быть, потому, что история человеческой культуры чаще и быстрее подсказывает нам этот источник для подражания? Вот и американский публицист, "накачав" нас вдосталь информацией, обогатив длинными и нетривиальными умозаключениями, тоже не может удержать себя от проповеди:

"В один прекрасный день — и трудно поверить, что он не наступит скоро, — мы сделаем наш выбор. Либо мы окончательно впадем в коматозное состояние, и это будет конец всего, либо, как я верю и надеюсь, мы восстанем ото сна и осознаем реальность угрожающей нам опасности — реальность столь же великую, как сама жизнь, и, подобно человеку, принявшему смертельный яд, но в последний момент сбросившему с себя оцепенение и изрыгнувшему его, мы покончим с нашими сомнениями, отбросим малодушные оправдания и восстанем во имя того, чтобы очистить Землю от ядерного оружия".

…Вероятно, самая лаконичная и предельно емкая микрорецензия на книгу Шелла принадлежит Карлу Сагану: "Каждую секунду — по целой второй мировой войне, и так весь долгий ленивый полдень". А в одной из своих статей Артур Кларк, приведя это высказывание Сагана, заметил: "Хотел бы я, чтобы ненормальные, твердящие о "затяжной" ядерной войне, всего-навсего перечитали бы это единственное предложение — медленно, вдумываясь в каждое слово".

ОТСТУПЛЕНИЕ ОТ ТЕМЫ

"До сих пор, худо ли, хорошо ли, всегда можно было уклониться от участия в истории. Тот, кто не одобрял, часто мог молчать или говорить о другом. Нынче все изменилось, и само молчание приобрело страшный смысл".

Знаменитый французский философ и писатель Альбер Камю произнес эти слова в 1957 году, во время торжественной церемонии вручения ему Нобелевской премии по литературе. Высказывание, вроде бы прямо не касающееся ни ядерной литературы, ни литературы вообще. Однако тот факт, что слова эти произнесены писателем, ставит их в контекст разговори, которому пора подводить итоги.

Соотечественник Камю, современный философ Жак Деррида уже в наши дни бросил свою парадоксальную фразу: "Литература всегда принадлежала к ядерной эпохе"— как бы зачеркнув сказанное Камю. Однако, при всей "противоположности" этих двух высказываний, они удивительным образом дополняют друг друга. И оба справедливы.

Литература всегда была "ядерной" — в том смысле, что была способна домысливать немыслимое, могла пугать и воспламенять, и одна, пожалуй, вместе с религией, обращалась к запретным для обыденного сознания "заключительным темам" (The Last Things), по выражению профессора историка Уоррена Уэйгара. Но справедливо и то, что только с наступлением реальной атомной эры она, может быть, впервые осознала эти свои уникальные способности — поняла, как сказал Камю, "недопустимость отмалчивания".

Потому что нельзя — даже с логичным вроде бы оправданием: сберечь психику "пациента" — человечества! — недопустимо нынче молчать.