Читать «Одна из многих (сборник)» онлайн - страница 46

Савраскин воспитывал Анжелу. Говорил: БЫТЬ и ИМЕТЬ.

Можно БЫТЬ и ничего не иметь. И все равно БЫТЬ.

А можно все иметь и не быть. Анжела внимала, глядя Савраскину в самые зрачки. У Савраскина вырастали крылья. Он, как Пигмалион, лепил свое творение и влюблялся в свое творение.

Были, конечно, неудобства. Например, Савраскина несло, и он кидался словами, как камнями. Но, как говорили в группе: «Он говнистый, но отходчивый». Отходил быстро, как чайник, выключенный из розетки. Эти перепады утомляли, но ведь не бывает человека без недостатков…

Консьержка видела, как в час дня Анжела вышла из дома, катя за собой чемодан на колесах. Ее ждал невзрачный парень в кургузой курточке и грязных джинсах. Они на пару затолкали чемодан в багажник машины, тоже кургузой и грязной. Сели и укатили.

Весенняя грязь радостно взметнулась из-под колес, как праздничный фейерверк.

* * *

Николай вошел в дом. Было тихо.

Он заглянул во все комнаты. Шкаф оказался раскрыт, в нем болтались пустые вешалки. На столе лежала записка.

Николай прочитал записку. Сел на стул.

«Я полюбила. Я ушла». Коротко и ясно. Он сразу поверил. И вместе с тем не поверил. Как в собственную смерть. Каждый знает, что умрет в конце концов. Но пока человек жив – он вечен.

Рот высох. Николай взял из бара бутылку виски и стал пить широкими глотками. Алкоголь входил в него, как наркоз. Под наркозом не так больно жить.

Николай достал мобильный телефон, набрал своего адвоката, губастого Льва Яковлевича.

– Меня кинули, – сказал Николай.

– Кто?

– Баба.

– На много?

– Много.

– Сколько?

– Много, поверь…

– Обидно? Или перетерпишь?

– Обидно – не то слово. У меня мозги кипят.

– Тогда чего париться? Пятерку исполнителю и десятку следователю, чтобы не заводили дело.

– Ты о чем? – нахмурился Николай.

– Об этом самом. Кидалы должны быть наказаны.

– Да ты что? Я же христианин.

– Ну тогда и живи, как христианин. Прости нам долги наши, аки мы прощаем должникам нашим. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого…

Николай добавил несколько глотков.

– А можно сделать, как Пчелкин, – размышлял адвокат.

– А как?

– Все отобрал и посадил в психушку.

– Зачем?

– Благородное возмездие.

– Какое же оно благородное? Просто месть, и все. Месть – не строительный материал.

– А что ты собираешься строить, когда все разрушено?

– Я подумаю… – хмуро сказал Николай и положил трубку.

Он представил себе Анжелу в психушке, в длинной холщовой рубахе, с распущенными волосами. Она сидит на кровати, качается и повторяет: «Тройка, семерка, туз… тройка, семерка, туз…»

Хотя почему туз? Дама пик.

Заболели сердце и рука. Жизнь короче, чем он думал. Он думал, что молодой и замечательный. А оказывается, пришло другое поколение. Солнце светит другим.

Молодые компьютерщики в его офисе употребляли словечки: напрасняк, депресняк, накрывать поляну.