Читать «Что было, что будет» онлайн - страница 166

Он проснулся, и она вложила ему в руку компас. Она чувствовала жар его тела, лихорадку, которая не отступала уже тридцать лет. Дженни Спарроу скинула одежду; она не хотела, чтобы им что-то мешало. Она была прохладная, словно камешек, выуженный из озера. Она была так близко, словно волна, накрывшая его с головой. Он давно убедил себя, что доволен собственной жизнью; он давно перестал думать, как все могло бы сложиться иначе. Дженни оказалась рядом с ним, и он почувствовал, что тонет. Вот что могло сделать с человеком желание. Вот что оно сделало с ним.

— Мне снится сон? — произнес Мэтт Эйвери — Я потерял диссертацию? Ты в самом деле здесь?

Давным-давно некоторые женщины в Юнити носили на шее косточку от летнего персика, надеясь на любовь. До сих пор многие жители полагали, что именно благодаря этому обычаю, а вовсе не кораблекрушению, выбросившему на берег саженцы, в их лесах и на задних дворах росло так много диких персиковых деревьев. При строительстве нового дома каждый раз находили целое ведро персиковых косточек, а ребятишки, нашедшие косточку по дороге в школу, считали это за большую удачу, несмотря на то что их ждало впереди: забытая любовь, неудавшаяся любовь, любовь вопреки всем препятствиям, вечная любовь, любовь спустя долгое время.

2

Дженни работала в чайной воскресным днем. Любой, кто ее видел, ни за что бы не подумал, что когда-то это была мрачная девочка, мечтавшая поскорее вырваться из дома, по большей части несчастливая, пребывающая в вечном ожидании самого плохого. Сегодня она нарезала сливовый пирог, напевая песенку о любви, и вспоминала поцелуи Мэтта. Не успела она дорезать пирог до половины, как в дверь ввалилась странного вида девица, а за нею как привязанный вошел Хэп Стюарт. Вид у него был таинственный. Дженни, между прочим, не перестала думать о Мэтте. Последние две ночи она уходила прогуляться, после того как Элинор укладывалась спать, и оказывалась почему-то у дома Эйвери, стучалась потихоньку, чтобы не услышал Уилл, а потом на цыпочках пересекала гостиную, словно девчонка, вернувшаяся в те времена, когда поцелуй что-то означал, когда от него подкашивались ноги.

Влюбившись в Мэтта, она начала вести себя безответственно, как подросток: опаздывала на работу, забывала повидаться с родной дочерью. Дженни была так увлечена собственными мыслями, что не обратила внимания на подошедшую к стойке девушку, а только кивнула Хэпу, прежде чем взять два меню. Когда она раскладывала меню на стойке, вошла Лиза с блюдом малиновых пирожных.

— Эй, Джен, не хочешь поздороваться со своей дочкой?

Лиза с тем же успехом могла бы оглушить ее кувалдой или швырнуть пригоршню злющих ос в сливовый пирог, который Дженни только что разрезала. Неужели эта нелепая девица была ее чудесным ребенком, ее девочкой, родившейся в равноденствие, ее малышкой, ее целым миром? Что больше всего расстроило Дженни в облике дочери? Неровно остриженные черные волосы? Жирная обводка глаз? Или то, как подросла Стелла в последнее время? Пять футов семь дюймов — рост женщины. Или ее больше всего расстроило, что девочка казалась такой бледной, что особенно подчеркивалось иссиня-черным цветом волос? Или дело было просто в том, что она смотрела на Дженни как на чужую, будто родная мать ровным счетом ничего о ней не знала? Точно так Дженни смотрела на собственную мать в тот день, когда, пробежав по дорожке, юркнула в машину Уилла, готовая уехать в Кембридж и целиком изменить свою жизнь.