Читать «Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура» онлайн - страница 105
Артем Драбкин
— Пухо (нехорошо).
Переводчик объяснил: «Дурная примета — прикуривать третьим. Убьют».
Как живучи суеверия! Это обошло все континенты земного шара. Из прошлого века, из Южной Африки, от тропика Козерога, пришло в Гуанчжоу, к тропику Рака.
слова песни, обошедшей тогда весь мир. Героическая борьба буров против колонизаторов-англичан. Ночные снайперы-буры. Спичка зажжена, первый англичанин прикуривает — бур поднял винтовку, второй прикуривает — бур целится, третий — бур выстрелил.
Подошел автобус. Уехали ужинать, отдыхать.
Часа четыре спустя раздался вой сирены. В прозрачном колдовском свете полной луны на небе появились мрачные тени бомбардировщиков. На аэродром посыпались бомбы.
Пока истребители добрались до Гуанчжоу, агентурная разведка японцев уже сработала. Наш удар противник решил предупредить ночным ударом по аэродрому. Потери от этого налета были незначительны: повреждена одна «ласточка» да несколько осколков пробило обшивку плоскостей моего «чижа». Он не вышел из строя. Воронки от бомб расторопные рабочие заделали тут же.
Утром следующего дня, в предрассветных сумерках, подвесив 25-килограммовые бомбы, мы взлетели и взяли курс на Аомынь. Японцы разместили там свою авиацию и оттуда производили налеты на Гуанчжоу. Через полчаса подходим к цели. Под нами Южно-Китайское море. Хорошо видно побережье. У островка — нашей цели — на рейде стоял японский крейсер и непрерывно посылал снаряд за снарядом навстречу приближавшейся группе самолетов.
Перестроились в правый «пеленг», и один за другим в пике — в атаку по аэродрому. Но целей не было. Аэродром пуст. Японцы вывели самолеты из-под удара на Тайвань. Зато зенитный обстрел был жесток. Аэродром вытянулся с юго-запад на северо-восток в распадке между двумя хребтами; с этих гор японцы вели огонь по атакующим самолетам. На втором заходе бросили свои бомбы на крейсер. Но что сделаешь этой стальной коробке 25-килограммовыми бомбами?! Обстрелял мотоциклиста, мчавшегося по летному полю.
Делать здесь было нечего. Пошли домой.
Японцы притихли. Налетов в эти дни на Гуанчжоу не предпринимали. Тревожило теперь другое: что в Ханькоу? Что в Наньчане? Долго засиживаться здесь нельзя. Оставили часть сил на усиление ПВО и тем же путем возвратились в Наньчан, на аэродром базирования…
— Джапан! — раздался крик дозорного с наблюдательной вышки.
— К запуску!
Все пришли в движение.
— И… э… са! — растягивая концы резинового шнура-амортизатора с петлей, наброшенной на лопасть винта, громко считают кули.
— Контакт!
Винт с силой провернулся, и… мотор не заработал.
Летчик в ярости колотит кулаком по борту кабины. Летят крепко соленые словечки. Затем команда:
— Повторить!
Все сначала. «И… э… са!» Мотор вздохнул, чихнул и заработал.
Высоко над аэродромом японский истребитель делает круг, видит взлетающие самолеты и уходит.
«Пещерный» способ запуска! Наверное, поэтому техники окрестили его «обезьянкой». Прибегать к запуску «обезьянкой» приходилось по необходимости, при разряженных самолетных аккумуляторах.
