Читать «Желтоглазые крокодилы» онлайн - страница 219

— Ты правда в это веришь? — Она слабо улыбнулась.

— Ты сама себе самый лютый враг, Жозефина.

Филипп взял газету, чашку с кофе и спросил:

— Ты не против, если я пойду почитаю на террасу?

— Вовсе не против. Я с удовольствием вновь предамся своим мечтаниям. Без Шерлока Холмса под носом!

Он открыл «Геральд Трибьюн», задумался. Как же все-таки легко разговаривать с Жози! Просто разговаривать, как все люди. С Ирис он закрывался, как устрица. Она недавно предложила ему сходить в бар отеля «Рояль» выпить по стаканчику. Пришлось согласиться. В душе ему хотелось только одного: вернуть себе Александра. В конце концов он написал сыну письмо. Как же Александр радовался! Филиппу рассказала об этом Бабетта. «Надо было видеть! Глаза сияли, щеки пылали. Он примчался на кухню и сообщил мне, что папа любит его и отныне будет с ним проводить все свободное время. Вот здорово, да? Он размахивал письмом и прыгал чуть не до потолка». Филипп свое слово сдержал. Он обещал Александру научить его водить машину, и все выходные по утрам они колесили по проселочным дорогам: Александр сидел на коленях у отца и сам рулил.

…Ирис заказала два бокала шампанского. Молодая женщина в длинном платье играла на арфе, перебирая струны длинными тонкими пальцами.

— Что ты делал на этой неделе в Париже?

— Вкалывал.

— Расскажи.

— Ох, Ирис, это неинтересно и к тому же я не люблю говорить о делах, когда отдыхаю.

Они сидели у края террасы. Филипп наблюдал за птицей, пытавшейся утащить кусочек хлеба, упавший с тарелки, которую официант переставил, принеся фужеры.

— Как поживает милый мэтр Блёэ?

— Как всегда, в ударе.

И все более самодоволен. Недавно летел в Нью-Йорк и возмутился, что в первом классе ему подали плохо прожаренный стейк, написал гневное письмо и вложил его в конверт «Эр Франс», предназначенный для жалоб и предложений. Туда же засунул свою визитную карточку и… сам стейк! «Эр Франс» удвоила количество накопленных им миль.

— Ничего, если я сниму пиджак и ослаблю галстук?

Она улыбнулась и ласково потрепала его по щеке. Этой лаской она как бы обозначала некую супружескую привычку, привязанность, даже нежность, и в то же время низводила его до уровня непослушного ребенка. Он не выносил такого обращения. «Да, я знаю, — думал он, — ты красива, ты великолепна, у тебя самые синие в мире глаза, таких больше нигде не встретишь, у тебя фигура анорексичной королевы, твоя красота не омрачена никакими заботами и тяготами, ты бестрепетно и безмятежно царишь над моей любовью, и проверяешь, хлопая меня по щеке, по-прежнему ли я твой верный вассал. Все это раньше меня волновало, и я униженно склонялся пред тобой, считая твою снисходительность залогом любви, но, видишь ли, Ирис, теперь мне стало скучно, потому что вся твоя красота замешана на лжи. Ложь свела нас вместе, и с тех пор ты непрестанно лжешь. Я сперва поверил, что мне удастся тебя изменить, но ты никогда не изменишься, потому что вполне собой довольна».

Он слегка улыбнулся, закусив губу, и Ирис не разгадала его мыслей.

— Ты никогда мне ничего не рассказываешь…