Читать «Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности» онлайн - страница 70

Если миновать частности полемики, можно констатировать ее главенствующее качество: оппоненты – ТВ и книга – отстаивают свой статус информационных и идейных источников миропостижения.

Смысл феномена заключается, собственно, не в полемике «моральной» книги и «безнравственного» ТВ. Дискуссия куда более глубока. Если можно сделать Бога из литературы, то отсутствуют какие-либо запреты делать Бога из ТВ.

Книга долгое время позиционировала себя в качестве единственного ключа, открывающего читателю тайны мира. В ХХ столетии ТВ совершило качественный коммуникационный прорыв, и ситуация кардинально изменилась: массмедийные идеи, стереотипы и персонажи проецируются телевидением на обывательскую действительность, предлагают, когда нужно, отформатированный конформизм, в зависимости от других потребностей – темы, будоражащие идеологические клише, либо сюжеты, становящиеся поводом для рефлексии.

Начало XXI века отмечено обострением конкурентной борьбы между книгой и ТВ. Каждый из носителей знания отстаивает свое право на истинность. При этом ТВ, в отличие от апологетов книги, утверждает свою значимость менее агрессивно, ограничиваясь констатацией самого факта своего существования и популярности.

Анализ сложившейся ситуации невозможен без исследования истории вопроса, касающейся даже не конкуренции книги и ТВ, но феномена узурпирования книгой и ТВ прав и функций Бога и их самоназначенности на роль демиургов.

Много-много лет назад…

У человека дотелевизионной эры отношения с Богом и церковью, при всей противоречивости, складывались в массе своей бесконфликтно: диктат патриархальной традиции, семьи, авторитет церкви подразумевал ежедневное отправление религиозного культа. Сильные позиции церкви, слабая культурная компетентность человека, ограниченное информационное поле, отсутствие коммуникации между социальными слоями во многом влияли на повышение религиозности.

Для большей части народа Бог традиционно приравнивался к церкви. По отношению к этому единству светская литература занимала, как правило, стороннюю позицию, часто переходящую в критику, однако ввиду невысокой грамотности основной массы населения осудительный пафос русских писателей в адрес церкви был доступен немногим.

В XIX столетии потребность в Боге для человека из народа не ставится под сомнение (вольнодумцев и богоискателей, столь любимых русскими писателями, ввиду их малочисленности в расчет брать не следует).

В патриархальном обществе роль книги крайне низкая. Печатное слово воздействует только на тех, кто в состоянии ему внять. Человек, владеющий культурой, относится к книге как одному из главных источников знаний о мире, как к словарю или энциклопедии. Грамотный человек, но, главное, обладающий хоть некоторой культурной квалификацией, может разделить позицию писателя или вступить с печатным словом в полемику. Сознание человека, пребывающего вне культуры, вне критико-рефлексивной сферы книги, отмечено некритическим отношением к Богу и церкви.