Читать «Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма» онлайн - страница 19

Вместе с тем должен сказать, что меня поразило одно обстоятельство: первые речи, в особенности же речь против плебисцита, произнесенная 5 апреля 1870 года, показалась мне значительно выше речей, произнесенных за последние годы. Может быть, г-н Гамбетта был более внимателен к себе, более тщательно следил за собою, когда оказывался среди нетерпимого большинства? Возможно. Сейчас фразы его расползаются, дурной вкус берет верх, как, например, в той коротенькой речи, никуда не годной с точки зрения стиля и обыкновенного здравого смысла, которую он произнес недавно над могилой Альбера Жоли.

Изумление наше не знает границ, когда нам, писателям, показывают подобные документы, находящиеся в нашей компетенции, и добавляют: «Вот памятник, судите по нему о величии божества». Ну что же! Мы можем сказать, что, если отвлечься от бесспорной силы воздействия, от той магнетической власти, которую оно имеет над публикой, красноречие г-на Гамбетты не представляет собой ничего из ряда вон выходящего — подобное красноречие нередко можно встретить на наших современных собраниях. Гизо, Тьер, Жюль Фавр говорили лучше. Да и в наши дни можно было бы назвать г-на Жюля Симона и г-на Клемансо, уровень речей которых нисколько не ниже.

Вот вам доказательства, все могут изучить их. Читайте, сравнивайте и судите сами. Рассмотрите эти речи не с точки зрения политической пользы, а с точки зрения абсолютной ценности заключенных в них мыслей и скажите нам, свидетельствуют ли они об уме г-на Гамбетты. Вообразите, что никто ничего не знает о всех наших распрях, и определите его место среди умов второй половины столетия. Если внукам нашим придется судить о нем только по сборнику его речей, единственному документу, который может уцелеть, я действительно боюсь, что они не поймут, почему г-н Гамбетта занял среди нас такое огромное, такое непомерно высокое место.

Мне скажут, что я смотрю на все с точки зрения писателя, что речи политического деятеля — это не труды, а боевое оружие. Раз так, то труды г-на Гамбетты — это, во-первых, занимаемое им высокое положение, а во-вторых — Республика, которую он помогает учредить во Франции. Что касается его положения, то, разумеется, это великий труд, и он им сам, очевидно, доволен. Я где-то читал, что в нелегкие дни начала его политической карьеры его честолюбивые мечты не шли дальше должности префекта. Во всяком случае, он задрожал бы, как Макбет в пустынной степи, если бы перед ним явилось вдруг его будущее. Приходится допустить, что все наши политические потрясения способствовали возвышению человека подобного темперамента. Но ведь события эти могли сослужить службу любому из честолюбцев, а только он один смог так умело воспользоваться ими, чтобы достичь высшей власти. Служа насилию, он проявил характерную для него гибкость, и вот где ключ ко всему. Таким образом, с этой точки зрения его удовлетворенное честолюбие является одним из его трудов, тщательнее всего отделанных и лучше всего удавшихся, привлекающих внимание всех, кто интересуется человеческой личностью.