Читать «Записи в Фейсбуке -июнь-сентябрь 2013» онлайн - страница 8

Так теперь и Кантор без Топорова.

***

Любимый заголовок, давно, в Газете.ру:

"Найдена моль, питающаяся слезами спящих птиц".

Так странно, и как-то грустно. Птица в слезах. Спящая птица, рыдающая во сне. Как я ее понимаю иногда.

И тут же тихо пристроилась моль: что же добру пропадать? Горе одних - пища других.

***

Разговор толстых громких русских женщин в американском магазине:

- А почему ты джинсы не купишь?

- Джинсы на мне плохо смотрятся.

- Да, вот у Ксюши тоже жопа толстая.

Замечательно: не она в джинсах плохо смотрится, а джинсы на ней плохо смотрятся. А она-то в порядке!

Боевая такая, уверенная.

***

Интересное явление: огромное количество людей боится, БОИТСЯ уменьшительных суффиксов. Им кажется, что это пафосно, слюняво, сентиментально, глупо, по-детски, - что?

Я лично совершенно не боюсь уменьшительных суффиксов. Они - прекрасный инструмент, с помощью которого можно передать много оттенков смысла и настроения. Просто ими надо управлять, а не пугаться.

- Морковочки положить? Хлебца? Колбаску кушайте, - это вот все правильно. Так надо, так угощают, так говорят за столом, словами выстраивая защитный колпак, купол над людьми, севшими за трапезу и потому незащищенными, не готовыми к нападению, отстегнувшими оружие. Слова подают сигнал: тут мирно, тут спокойно, уютно, как в детстве; расслабьтесь.

Вы же не будете говорить: "Ешьте морковь". Она же колом в горле встанет.

"Вот колбаса".

"Жуй хлеб".

Даже на письме слышен грубый голос говорящего. "Рябчиков жуй".

"Картофель остыл".

"Я поел говядины".

Человек за столом раним. Типичное средневековое коварство: позвать на обед и внезапно напасть на доверившихся, мирно евших, а уж тем более пивших. Поэтому все уменьшительные, связанные с едой, отзвучивают не слюнявым сюсюканьем, а поиском безопасного укрытия, огонька избушки в лесу (да, огонька избушки, а не огня избы!), какой-то просьбой о перемирии, снисхождении, дружбе. Отсюда и новые (насколько я могу судить) "мяско" и "сырик".

Услышьте их в этом контексте. Вот жена мужу говорит в магазине: "Какой сырик купим?" Это она не к сырику любовь испытывает, это она воркует с мужем, с его непредсказуемым настроением ("То ему - то. А то раз! - и это", - как говорила героиня Мордюковой). А вдруг он будет туча тучей? А вдруг его мысли далеко, не с ней вот сейчас? Суффиксы задабривания, обещания, доверия - вот что такое эти "пищевые уменьшительные".

И наоборот, эти бессуфиксные, холодные приказы от тиранических жен за 50 своим мужьям - "возьмешь мяса, колбасы по 450", etc. - какое кладбище чувств. Глянешь краем глаза - а он такой весь в тоске, и бес из его ребра торчит, тщательно прикрытый ковбойкой. Замучила. Теперь домучивает и стережет.

Винцо и водочка. Селедочка под свеколкой. Картошечка. (С сольцой). И с лучком. Маслице, особенно маслице. Колбасынька. Яичечко. Сырик. На хлебушке. Потом чаёк.

И спатеньки.

***

Михаил Леонидович Лозинский трепетно относился к книгам, не любил одалживать книги из своей библиотеки. Но иногда приходилось.

Как-то раз он одолжил редкую книгу искусствоведу и историку, специалисту по итальянскому Возрождению Алексею Карповичу Дживелегову. А тот вернул ее с жирным пятном на странице! Что бы вы сделали?