Читать «А ты люби меня» онлайн - страница 20
Светлана Михайловна Борминская
— А я знаю, кто художник, он за колонной стоит, вы его не бойтесь. — У Нинель Константиновны покраснели сперва лоб, потом глаза и наконец всё лицо. — Он погиб от рук убийцы. — Нинель Константиновна перевела дух: — Теперь ходит вот… Картину нарисовал и принёс…
— Что она говорит? — Нунций встал рядом с Папой.
— … Привидение, — закончила Нинель Константиновна и тихо сказала: — Вы не оборачивайтесь пока, я уйду, а вы посмотрите потом.
Папа и нунций переглянулись: они за свою жизнь и не такого наслышались. То, что сказала Гриб, — цветочки, и тому, что в России привидения рисуют картины, Папа не удивился даже на мгновение, а нунций это знал очень давно, ну, что привидения и рисуют, и любят, и женятся, да мало ли что знал папский нунций про привидения и прочее.
За деревянной колонной стоял человек и глядел на столпотворение у вывешенной картины. С ним здоровались, его обходили, наконец кто-то его в упор не замечал — ну, мало ли похожих людей?
Папа кивнул, и нунций, продираясь сквозь охрану, через какое-то время подошёл к этому человеку.
Нунций посмотрел на него, тот мельком глянул на нунция.
— Что ты за человек? — спросил он после долгого молчания. — Почему ты нарисовал эту картину? И куда делась та, другая…
— Я, — помолчав, сказал Геннадий Бертранович. — Я вдруг понял… я вдруг понял — я не хотел этого!!!
— Чего ты не хотел? — мягко улыбнулся нунций, пытаясь разглядеть, не безумный ли перед ним.
— Я не хотел появляться здесь!.. Зачем меня вытащили из вакуума, как джинна из бутылки? Ведь я жил — не пойму, как и зачем я жил? Всё бессмысленно?
— Ну, да?.. — уже с любопытством взглянул на него нунций.
— Как не понимают этого люди, рождая других людей, может быть, они, другие, не захотят жить на этой холодной земле, постоянно страдая, болея и умирая…
— И что?.. — спросил нунций. — Ты-то чего хочешь, наконец?
— Я ещё не осознал, что я хочу, но то, что было, — я от этого устал.
— Поехали с нами? — хмыкнул нунций. — А ты смешной!..
— Какой?! — Суэтин вдруг поймал взгляд: на него издали глядел Вечный Папа.
— Но меня, как бы нет, у меня и паспорт… на другое имя.
— Прошлое ворошить никто не будет — успокоил его нунций, глядя на толпу. — Скажи мне только: ты убил кого-нибудь?
— Нет ещё, — ответил Геша.
— Ты очень хороший, — быстро взглянул нунций на Суэтина — Ну, что?..
— А когда?
— Сейчас.
— Я собаку заберу.
— Без собаки никак, — согласился нунций. — Иди.
— Без меня не уезжайте! — обернулся Суэтин.
Папа снова смотрел и смотрел и не смог отвести от неё взгляда.
Раскрытая настежь дверь, сквозь неё просвечивают янтарные утренние лучи, а на пороге стоит маленький ребёнок и улыбается…
— Да, это другая картина, — снова сказал он по-польски.
— Да, другая, — повторил Дауд Соломонович Гречишников, которого взяли обратно на службу в музей. — На той был занавес, и за ним то ли человек, то ли шкаф…
— Ветер отдул часть портьеры, и под ней — то ли ноги, то ли ножки от шкафа, — подхватил Папа.
Хранитель музея и Папа посмотрели друг на друга и перекрестились.