Читать «Срочный фрахт» онлайн - страница 142
Борис Андреевич Лавренёв
Человек в кафтане поклонился и сказал не по-русски, но вполне понятно для Морошко:
— Гражданин генерал, республика не забудет твоей услуги!
Морошко хотел ответить, но с испугом почувствовал, что не может припомнить ни слова на том языке, на котором следовало отвечать. Тогда Гаспарен нахмурился и толкнул Морошко…
— Товарищ старший лейтенант, — говорил Ланцов, подталкивая командира под локоть, — просыпайтесь! Уже боны прошли!
Морошко вскочил, протирая глаза.
— Приснится же такое! Тьху!
И он плюнул за борт.
Катера стали стайкой у родного пирса. С высоты мостика Морошко оглядел выстроенную на палубе команду. На этот раз мотористы не вешали голов, а весело и открыто смотрели в глаза командиру.
— Хорошо, — сказал старший лейтенант, — констатирую факт, что в протекшей операции корабль и люди полностью ликвидировали отставание. Таким кораблем приятно командовать. И на нем я считаю за честь служить!
По лицам краснофлотцев прошла одинаковая, чуть лукавая улыбка.
— Мы честно сделали свое маленькое дело. Спасибо за службу! — повысил голос Морошко, чувствуя наперед. что ответ будет дружным и громким, как всегда после удачи. — Разойтись! Начать большую приборку!
Он сошел с мостика и спустился в каюту. Нужно было сбросить боевое платье и переодеться для явки в штаб. И еще снять со щек наросшую за трое беспокойных суток щетину.
Он уже протирал одеколоном гладкую кожу, щурясь от приятного холодка и пощипывания, когда его окликнули сверху. Он высунулся из каюты и увидел наверху, над вырезом люка, командиров 1014-го и 1017-го тоже бритых, веселых и оживленных.
— Мы готовы, товарищ старший лейтенант.
— Вылезаю, — ответил Морошко, натягивая шинель.
Он вышел на палубу подтянутый, свежий, здоровый.
— Хорош! — сказал Артемьев. — Картинка! Настоящий Бонапарт!
— Ты брось! — ответил Морошко. — Шутке место в компании, и всему свое время. Тронулись.
Артемьев смутился от неожиданно сухого тона командира звена. А Пущин смотрел на Морошко с выражением явного удивления, которое не осталось незаметным для старшего лейтенанта.
— Что ты меня разглядываешь? — спросил он. — Не надоел еще?
— Знаешь, — сказал Пущин, — какой-то ты не тот.
— А именно?
— Не пойму, но не тот. Совсем другой, чем вчера.
— Вырос на год, точно! Вчера было двадцать семь, а сегодня уже двадцать восемь.
Пущин пожал плечами.
— Нет, — сказал он убежденно. — Гораздо больше, чем на год… Так лет на пять.
— Ладно, — усмехнулся Морошко. — Еще скажи — на пятьдесят… Пошли, хлопцы, контр-адмирал ждет. А вечером обязательно жду на треску. Сегодня по-настоящему буду справлять день рождения.
В канун Октября
Камбуз кают-компании дивизиона помещался на обрыве нависающих над бухтой желтых, изъеденных мокрыми ветрами и веками скал ракушника, в просторном могильном склепе, на стене которого тысячелетие назад чья-то благоговейная рука вывела красновато-кирпичной краской под голубым изображением рыбы, символа христианства, греческую надпись, возвещающую о том, что здесь положен был согражданами на вечное успокоение именитый гражданин Херсонеса Таврического, взысканный богами муж и славный зодчий крепостных стен Аксениос.