Читать «Десятилетия. Богатая и красивая» онлайн - страница 105

Это был уже полностью законный бизнес, далекий от мира покосившихся гаражей в захудалых районах и пиратских записей. Нат Баум радовался, что ему теперь нечего бояться.

Выпустив первые три пластинки, Нат взялся за расширение дела. Он едва ли не каждый день заглядывал к Брентано и в другие книжные магазины, приглядываясь к покупателям. Он быстро подметил, что американцы помешались на самосовершенствовании – потере веса, улучшении памяти, бодибилдинге, автотренинге, излечении от алкоголизма. Они хотели крепко спать, быть стройными, умными, стать хорошими кулинарами, знать предсказания судьбы по звездам, научиться приобретать друзей и влиять на окружающих. Будущее «Альфы», как и будущее Америки, не имело границ.

Нат стал смелее. Он прокатывал пробную рекламу на все, что, как ему казалось, могло быть продано. Если он получал нужное число откликов и его предчувствия о хорошем сбыте подтверждались, пластинка тут же выпускалась. Он нанимал профессиональных литераторов для составления текстов и обычно платил им разовый гонорар. Вечно голодные артисты за гроши начитывали текст. Иногда, правда, кое-что не получалось, но Нат просто-напросто отмахивался от мелких неудач – в целом «Альфа» была верным делом.

К 1957 году Нат Баум добился своего. Он приобрел положение, к нему стали относиться с уважением и должным почтением. Он выехал из двух тесных комнатушек рядом с «Билл билдинг», и «Альфа» теперь обосновалась в нескольких просторных кабинетах на третьем этаже старомодного здания на углу Мэдисон-авеню и 54-й улицы.

Для Эвелин «Альфа» стала началом перемен, которые встревожили ее. Она чувствовала, что Нат изменился, что он ушел вперед, а она осталась позади. Худшим из всего для Эвелин было то, что Нат перестал беседовать с ней. Со времени женитьбы у него вошло в привычку советоваться с ней и поверять ей все мечты и стремления, все страхи и сомнения. Они могли провести полночи, обнявшись и строя планы на будущее. Теперь же, если у Ната и были какие-то мечты и стремления или страхи и сомнения, то он держал их при себе. Когда Эвелин как-то спросила его, почему он с ней не разговаривает, он удивленно ответил:

– Разве я не разговариваю с тобой? О чем ты, милая?

Эвелин не нашлась, что сказать. Да, они разговаривали. Они обменивались словами. Они говорили о том, нужен ли машине ремонт, не пора ли вставлять вторые рамы, сколько раз в месяц лучше косить газон и на каком поезде завтра поедет Нат. Все то, о чем они говорили, не создавало у Эвелин ощущения близости с мужем. Эвелин видела, как они медленно, но неотвратимо отдаляются друг от друга, но ничего не могла поделать.

Она не была склонна обвинять во всем Ната. Что бы ни случилось, она будет обвинять только себя. Доктор Коллманн сказал ей, что вряд ли она сможет снова родить, хотя, конечно, ничто не мешает «продолжать попытки». Эвелин целиком посвятила себя Джой: два дневных кормления, одевание, ее первые шаги, первые слова, ее здоровье, уход, безопасность и счастье. Эвелин смутно сознавала, что предпочитает мужу ребенка, но она знала, как коротки и драгоценны наши детские годы. Они быстро пройдут, а потом уже можно будет посвятить себя мужу.