Читать «Музыка и тишина» онлайн - страница 235

Послу Лэнгтону Смиту вдруг становится неудобным стул, на котором он сидит. Он сознает, что, возможно, предложил нечто глупое и щекотливое, о чем вообще не стоило упоминать, нечто такое, что может привести к охлаждению в дружбе двух Королей. В случае ссоры виновным окажется, разумеется, Посол; его отстранят от должности, лишат ежегодного содержания и полагающейся нормы бесплатного кларета.

При мысли о подобных бедствиях у него начинает гореть лицо и шея. Он хочет вернуть сказанное. Но уже слишком поздно. Король Карл встает, давая понять, что аудиенция закончена, и возвращается к своему любимому месту у окна. Он сообщает Послу, что сам напишет дяде письмо с просьбой «одолжить нам мистера Клэра за сумму значительную, но в пределах возможности нашего кошелька», и прощается с ним.

Из дневника Графини ОʼФингал «La Dolorosa»

Мы прибыли в страну лесов.

Я не знала, что такое множество деревьев может расти так плотно на протяжении столь многих непроходимых миль. Аромат елей, когда снег на них начинает таять, их темные ветви и еще более глубокая темнота у корней побуждают меня считать эти деревья удивительным явлением, какого мне еще не доводилось видеть.

Я говорю отцу, что воздух этих лесов самый сладкий воздух, каким мог бы дышать человек, но его воздух не интересует. Глядя на эти темные леса, он видит бумагу, самую прекрасную бумагу, какую он когда-либо производил. Он думает только о новой фабрике, о том, как сделать ее самой крупной в Европе, и о том, что его Ponti Numero Uno скоро станет единственным сортом бумаги, каким пользуются во всех салонах от Копенгагена до Лондона, от Парижа до Рима и так далее.

Фабрика Понти будет основана в таком изумительном месте, что даже жаль, что она станет реальностью, а не останется мечтой, живущей в воображении моего отца. Мне слишком хорошо известно, что мечты о предмете почти всегда прекраснее, чем сам предмет, поскольку в мечтах он с легкостью вписывается в уже имеющееся окружение, а промежуточная стадия, связанная с его созданием, просто не идет в счет.

Это место граничит с быстрой рекой, которая течет с севера на юг, и поваленные деревья будут сплавляться к фабрике вниз по течению. Я спросила отца, как их будут сплавлять зимой, когда река замерзнет, но он уже все обдумал и отвечает, что валить деревья будут летом, а затем хранить стволы в сараях, пока машины Понти не перемелют их в целлюлозу и не превратят в лучшую из бумаг. Он говорит так, словно все это совершенно просто, словно стволы елей по собственной воле соскользнут в реку и снова поднимутся, как солдаты, которые крепко спят в казарме, пока их не призовут пожертвовать собой ради великой славы имени Понти.

Но я не делюсь этим наблюдением с моим дорогим папой. Мы стоим на берегу реки, где на траве там и здесь дивной белизной сверкают пятна снега, и на другом берегу я вижу наблюдающую за нами цаплю. Заметив цаплю, мой отец неожиданно говорит: