Читать «Музыка и тишина» онлайн - страница 147
Роуз Тремейн
— А как вы? — спрашивает он. — Забыли о своей священной обязанности? Ангелам бунтовать не пристало.
Питер Клэр отвечает, что об обязанности своей он не забыл и что холод в погребе его не пугает. Просто он видит, как страдают другие музыканты.
Лицо Короля все так же невозмутимо. И невозмутимость эта говорит:
Он отодвигает гири в сторону и говорит:
— Месье Декарт, как вы мне недавно напомнили, учит, что, столкнувшись с трудной задачей, нам следует свести сложные рассуждения к простым, а затем шаг за шагом вернуться к сложности. Вы по-прежнему верите в этот метод, мистер Клэр?
— Думаю, что да.
— Но как нам применить его, когда дело касается чувств? При строительстве китобойного судна я могу рассуждать следующим образом: в кораблях я разбираюсь. Но любовь недоступна моему пониманию. В любви нет ничего, что было бы целиком
—
Король пристально смотрит на лютниста. Ему вспоминается тот день, когда он впервые увидел Кирстен Мунк, которая в простом платье сидела на церковной скамье. По его губам пробегает улыбка, и он отвечает:
— Нет. Я верил, что «киль» прочен. Но теперь я думаю, что он был основан на мечте, на воображении.
— Воображение тоже может помочь в строительстве прекрасного корабля…
Улыбка возвращается и исчезает. Исчезает и возвращается.
— Правильно. Но за ним следуют математические расчеты. А затем знание будущих веса и нагрузки, чтобы в море «воображаемый» корабль сохранил остойчивость и не затонул.
— А в делах любви эти
—
— Но со временем становится известным — на той стадии, когда проводятся новые расчеты и корабль в случае нужды меняет конструкцию.
— Или идет на слом. Или затопляется.
— Да. Если изначальный проект оказывается ошибочным по сути своей…
— Итак, делая такое открытие, вы в конце концов от
Некоторое время Король молчит. Затем встает и смотрит в окно; на небе светит тонкая полоска убывающего месяца. Он долго не сводит глаз с месяца, затем оборачивается и говорит:
— Скажите Йенсу Ингерманну и музыкантам, что для мятежа уже нет оснований. Этой зимой оркестр не будет сидеть в погребе, поскольку я решил вернуться во Фредриксборг. Там нет и никогда не будет волшебной музыки. Все это, — Король жестом обводит комнату, указывает на портреты и связанные с памятью о Кирстен вещи, на невидимый во тьме сад, — родилось из каприза, из восхищения, и я больше не желаю в этом жить.