Читать «Музыка и тишина» онлайн - страница 114

Маркус тоже приходит на озеро, но не купается, и Магдалена не смотрит на него, а он не смотрит на Магдалену. Все свое время он проводит вглядываясь вниз, в мелководье.

Иногда Маркус ловит руками пескарей, какое-то время рассматривает их серебристые тельца и бросает обратно в воду. Он видит лягушек и водяных змей, которых старается приманить. Змея действует на него гипнотически, словно она — гонец, как тот, которого посылали к нему из Копенгагена. Он так и видит, как эта тонкая змея заползает в щель между грудей Магдалены и жалит ее в живот. Маркус Тилсен полагает, что все обитатели озера стараются заговорить с ним и услышать его команды. Он считает их и что-то шепчет в ответ голосом, который никто кроме них не может услышать.

Однажды днем, когда остальные мальчики плывут к маленькому острову, где свисающие ветви ив образуют небольшую пещеру, а Маркус поет стайке головастиков, Магдалена неожиданно вскрикивает. Ее тело в беседке напрягается, затем оседает. На лице появляется удивленное выражение.

Маркус смотрит на нее во все глаза. Он надеется, что через мгновение она будет лежать совсем тихо. Как-то давно Эмилия говорила ему, что люди могут умереть так быстро, что он едва успеет сосчитать до двух. И потом останется только вырыть в земле яму и положить их в нее. Маркус размышляет, что яма, которую придется вырыть для Магдалены, будет очень большой и глубокой. Было бы ужасно, если бы куски Магдалены — рука или часть юбки — высовывались наружу. Но земля в полях мягкая, и рыть будет нетрудно, а в будущем году над Магдаленой можно будет посадить крыжовник, и никто даже не вспомнит, где она была или даже что она вообще существовала.

Магдалена зовет его, но он не слышит. Он отворачивается, смотрит на озеро и видит, как его братья подплывают к острову и начинают карабкаться по ивовым ветвям. Они тоже не услышали ее крика. Ее лицо стало ярко-красным, она хватается за живот и снова вскрикивает. Она уже не сидит на своем маленьком сиденье, а лежит на полу беседки среди тростника. У нее дергаются ноги.

— Маркус! — кричит она. — Маркус!

Ну-ну, думает Маркус, если бы у меня была сейчас та черная змея, я бы, поглаживая, отнес ее туда, положил бы на Магдалену, и она скрылась бы под ее одеждой, как след от мокрой сажи, и тогда Магдалена уж точно перестала бы кричать и лежала бы спокойно — так, как она часто велит лежать мне, когда на меня кладут попону или когда Отто выбрасывают в холодную ночь…

— МАРКУС!

Тростник, на который она опустилась, мокрый, какой часто бывает его кровать в темноте или днем, когда он один лежит под своей попоной, а она скрипит и плачет.

— МАРКУС!

Он снова бросает взгляд в сторону острова, но братьев не видит. Они скрылись за деревьями. Он начинает считать. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять… Возможно, на умирание иногда требуется время, и, прежде чем это случится, можно успеть пописать и что-нибудь крикнуть. Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Но сейчас на мокром тростнике, с задранными вверх ногами, с красным лицом и глазами, похожими на распухшие щели, Магдалена выглядит просто ужасно, и Маркусу страшно на нее смотреть.